Понятие дискриминации

ЕСПЧ Суд определяет дискриминацию как разное обращение к людям, находящимся в одинаковых ситуациях без объективного и разумного оправдания. Отсутствие объективного и разумного оправдания («No objective and reasonable justification») означает, что различие в обращении не преследует «законную цель» или нет «разумной соразмерности между используемыми средствами и преследуемой целью» . Суд также отмечает, что государства пользуются определенной свободой усмотрения в оценке того, оправдана ли разница в обращении и в какой степени.

Таким образом, основные критерии дискриминации — разница в обращении по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам, отсутствие законной цели установления подобного различия или несоразмерность установленных различий преследуемой законной цели.

Например, в деле «Маркин против России» Европейский суд установил, что заявленная Правительством России цель охраны национальной безопасности как основание непредоставления мужчинам-военнослужащим отпуска по уходу за ребенком по существу законна. Но правило о соразмерности ограничений преследуемой цели было нарушено, поскольку есть другие средства обеспечения национальной безопасности, кроме исключения мужчин-военнослужащих из числа лиц, имеющих право на отпуск по уходу за ребенком

Разница в обращении как первый критерий дискриминации выявляется судом при помощи сравнения с положением других лиц в аналогичной ситуации. Так, в деле Маркина против России суд сравнил положение заявителя не только с положением женщин-военнослужащих, имеющих право на отпуск по уходу за ребенком, но и с персоналом из числа гражданских лиц (имеющих аналогичное право вне зависимости от пола работника), установив в обоих случая разницу в обращении. Для подобного сравнения важным фактором является установление аналогичности ситуаций, в которых находятся сравниваемые лица. Например, в деле «Carson and Others v. UK» <12> заявители утверждали, что положение законодательства Великобритании, предусматривающее большую надбавку к пенсии тем лицам, которые проживают на территории государства, дискриминирует тех пенсионеров, которые проживают в других странах. Суд отказал в удовлетворении заявления о дискриминации, поскольку заявители находились в иной ситуации по сравнению с пенсионерами, проживающими в Великобритании, где жизнь чрезвычайно дорога.

хотелось бы еще раз отметить, что Европейским судом разработан четкий механизм рассмотрения дел о дискриминации, который не только может, но и должен быть взят на вооружение российскими судьями и практикующими юристами. Юрисдикция Европейского суда по правам человека по вопросам толкования и применения Конвенции и протоколов к ней официально признана обязательной. Знание практики Европейского суда и ссылки на его решения при обжаловании дискриминации в национальных судах повлекут постепенное повышение качества рассмотрения подобных споров и эффективности судебной защиты. Так как

Статья 14. Запрещение дискриминации Конвенции о защите прав человека и основных свобод

Статья 14
Запрещение дискриминации

Пользование правами и свободами, признанными в настоящей Конвенции, должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам.

В силу ч. 2 ст. 19 Конституции Российской Федерации государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств.

Как следует из правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, сформулированной, в частности, в постановлении от от 25 февраля 2016 г. N 6-П , любая дифференциация, приводящая к различиям в правах граждан в той или иной сфере правового регулирования, должна отвечать требованиям Конституции Российской Федерации, в том числе вытекающим из закрепленного ею принципа равенства, в соответствии с которыми такие различия допустимы, если они объективно оправданны, обоснованны и преследуют конституционно значимые цели, а используемые для достижения этих целей правовые средства соразмерны им. В свою очередь, соблюдение конституционного принципа равенства, гарантирующего защиту от всех форм дискриминации при осуществлении прав и свобод, означает, помимо прочего, запрет вводить такие ограничения в правах лиц, принадлежащих к одной категории, которые не имеют объективного и разумного оправдания (запрет различного обращения с лицами, находящимися в одинаковых или сходных ситуациях).

О дифференциации правового регулирования в целях обеспечения равенства участников гражданских правоотношений

Киракосян Сусана Арсеновна,

аспирантка кафедры гражданского права Кубанского государственного университета,

преподаватель кафедры гуманитарных дисциплин филиала Кубанского государственного университета в г. Новороссийске.

Нормативное закрепление принципа равенства в институтах гражданского права предполагает не безоговорочное и абсолютное уравнивание всех субъектов гражданского права. Вряд ли такое равенство можно считать бесспорным благом. Для достижения истинно юридического равенства участников гражданских правоотношений необходимым является существование исключений из принципа равенства.

Наличие таких исключений в современном гражданском праве – реальный факт правовой действительности, который нетрудно проследить на примере различий правовых статусов субъектов гражданского права – физических лиц, юридических лиц и государства. Очевидно, что данные субъекты не являются экономически равными. Компенсировать экономическое неравенство можно за счет неравенства в ином отношении, наделяя преимуществами отдельных субъектов или, напротив, ограничивая их в некоторых правовых возможностях. В данном случае речь идет о дифференциации правового регулирования в целях обеспечения равенства участников гражданских правоотношений.

Сам термин «дифференциация» законодателем не применяется, но дифференциация в правовом регулировании отношений всегда была свойственна праву. В литературе под «дифференциацией» понимают подъем вверх каких-либо прав для отдельной группы людей, нуждающейся в повышенной защите^[1]. Если дискриминация – это лишение прав, то дифференциация – увеличение прав. Если дискриминация есть отрицание равенства (а важнейшим условием равенства, как известно, является отсутствие дискриминации), то смысл дифференциации заключается в стремлении общества сгладить фактическое неравенство людей путем поддержания более слабых.

Согласно правовой позиции, выраженной Конституционным Судом РФ, любая дифференциация правового регулирования должна осуществляться законодателем с соблюдением требований ст. 19 Конституции РФ, в силу которой различия допустимы, если они объективно оправданы, обоснованы и преследуют конституционно значимые цели, а используемые для достижения этих целей правовые средства соразмерны им^[2].

Во избежание субъективной и произвольной дифференциации представляется крайне важным поиск наиболее оптимальных и целесообразных критериев дифференциации, определяющих допустимые ограничения в гражданских правах, установление преимущественных прав для отдельных категорий лиц, а также повышенных требований к отдельным субъектам гражданского права. Важно учитывать то, что не всякий критерий является правовым, а лишь тот, который определяет особенности построения гражданско-правовых норм.

В качестве критериев дифференциации современного гражданско-правового регулирования можно выделить следующие.

Во-первых, естественную неравноценность субъектов. Отступление от принципа равенства по этому критерию должно быть обусловлено необходимостью повышенной правовой защиты отдельных категорий граждан, которые в силу своих психофизических возможностей не способны в полной мере реализовать себя в качестве субъекта гражданского права без помощи и содействия других лиц. Основаниями дифференциации в данном случае могут выступать возраст, состояние здоровья и психики^[3].

Во-вторых, социально-экономическую неравноценность субъектов. В данном случае отступления от принципа равенства устанавливаются, прежде всего, для субъектов, интересы которых не могут быть реализованы в рамках предусмотренной законом стандартной модели правового регулирования в силу причин социально-экономического характера. В таком контексте основаниями дифференциации могут выступать отсутствие или наличие профессионализма субъектов в сфере договорных отношений, слабое экономическое положение одного из участников правоотношений, а также массовость заключения однотипных договоров, не учитывающих интересы каждого субъекта в отдельности, осуществление общественно полезной деятельности, представляющей особую ценность, как для государства, так и для всего общества.

Руководствуясь обозначенным критерием, законодатель установил повышенные требования к профессиональным участникам гражданского оборота в виде положения о безвиновной ответственности (п. 3 ст. 401 ГК РФ). В сфере предпринимательской деятельности обстоятельством, освобождающим от ответственности, является лишь воздействие непреодолимой силы, т. е. чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельств. Данное исключение из принципа равенства следует рассматривать как превентивную меру для защиты гражданского оборота от возможных злоупотреблений со стороны субъектов коммерческой деятельности своими правами и экономическими возможностями, как законодательный способ нивелирования социально-экономического неравенства контрагентов.

В предпринимательской сфере экономическая слабость стороны договора может служить основанием, устраняющим принцип безвиновной ответственности^[4]. Слабую сторону договора необходимо обеспечить дополнительными правовыми возможностями «в целях недопущения заключения договоров на кабальных, дискриминационных для одного из субъектов условиях либо исправления ситуации, когда дискриминационные условия получили отражение в договоре»^[5]. Проводимое гражданским законодательством положение о защите слабой стороны позволяет сгладить экономическое неравенство сторон путем предоставления слабой стороне дополнительных прав и, соответственно, возложения на другую сторону дополнительных обязанностей.

Выявление критериев дифференциации гражданско-правового регулирования позволяет более полно раскрыть смысл и значение принципа равенства сторон в гражданском праве.

Литература

1.                  Постановление Конституционного Суда РФ от 15 июня 2006 № 6-П // Российская газета. 2006. № 131.

2.                  Лившиц Р. З. Теория права: Учебник. – М.: БЕК, 1994. – 224 с.

3.                  Славецкий Д. В. Принцип защиты слабой стороны гражданско-правового договора: Дисс. … канд. юрид. наук. – Самара, 2004. – 204 с.

Поступила в редакцию 06.06.2009 г.

---

^[1] См.: Лившиц Р. З. Теория права. М.: БЕК, 1994. С. 156.

^[2] Постановление Конституционного Суда РФ от 15 июня 2006 № 6-П «По делу о проверке конституционности положений подпункта 1 пункта 2 статьи 2 Федерального закона «О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации» и части первой статьи 4 Закона Российской Федерации «О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации» (в редакции статьи 12 Федерального закона «О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации») в связи с запросом Верховного Суда Российской Федерации и жалобой граждан М. Ш. Орлова, Х. Ф. Орлова и З. Х. Орловой» // Российская газета. 2006. № 131.

^[3] Так, возможность заниматься индивидуальной предпринимательской деятельностью гражданин приобретает по достижении возраста 16 лет. И это вполне логично, поскольку предпринимательство – это активная и целенаправленная деятельность, предполагающая, прежде всего, риск и самостоятельную ответственность лица, ее осуществляющего. Анализ ст. 18 ГК РФ и п. 2 ст. 1118 ГК РФ позволяет сделать вывод о том, что наследовать имущество и владеть им на праве собственности лицо может с момента рождения, в то время как право составлять завещание предоставлено лишь полностью дееспособному гражданину. Логика законодателя в вопросе определения завещательной дееспособности обусловлена психофизиологическими особенностями несовершеннолетнего. Ведь завещание – это сделка, имеющая исключительно личный характер и предполагающая самостоятельную оценку лицом ее возможных правовых последствий. Вполне обоснованной является и дифференциация деликтоспособности несовершеннолетних (п. 3 ст. 26, п. 3 ст. 28, ст. ст. 1073-1074 ГК РФ) и недееспособных (ст. 1076 ГК РФ).

^[4] Например, в договоре контрактации производитель сельскохозяйственной продукции является экономически слабой стороной, поскольку процесс его деятельности целиком и полностью зависит от природных условий. Поэтому сельскохозяйственный предприниматель несет ответственность лишь при наличии вины (ст. 538 ГК РФ).

^[5] См.: Славецкий Д. В. Принцип защиты слабой стороны гражданско-правового договора: Дисс. … канд. юрид. наук. Самара, 2004. С. 179.

В Конституционный Суд Российской Федерации
190000, Санкт-Петербург, Сенатская площадь, дом 1.

Заявитель: Петренко Петр Петрович

гражданство российское

Место жительства:

тел.

E-mail:

Наименование и адрес государственного органа, издавшего закон, конституционность которого обжалуется:

Государственная Дума Федерального Собрания
Российской Федерации

адрес: 103265, г. Москва, ул. Охотный ряд, д. 1.

Точное название, номер, дата принятия, источник опубликования и иные данные о подлежащем проверке акте, о положении Конституции Российской Федерации, подлежащем толкованию:

Федеральный закон от 27 мая 1998 г. № 76-ФЗ «О статусе военнослужащих» с изменениями и дополнениями от: 31 декабря 1999 г., 19 июня, 7 августа, 27 декабря 2000 г., 26 июля, 30 декабря 2001 г., 7, 21 мая, 28 июня, 27 ноября, 24 декабря 2002 г., 11 ноября, 23 декабря 2003 г., 26 апреля, 20 июля, 22 августа, 10 ноября 2004 г., 22 апреля, 27 декабря 2005 г., 2 февраля, 4, 8 мая, 6, 27 июля, 17 октября, 4 декабря 2006 г., 2, 16 марта, 22 июня, 24 июля, 4 ноября, 1, 4 декабря 2007 г., 11 июня, 14, 23 июля, 27 октября, 8 ноября, 1, 25 декабря 2008 г., 9 февраля, 14 марта, 24 июля, 17, 25 декабря 2009 г., 22 июля, 8, 28 декабря 2010 г., 21 апреля, 8, 16 ноября, 12 декабря 2011 г., 14, 25 июня, 28 июля, 30 декабря 2012 г., 2 июля, 21 октября, 2, 25 ноября, 28 декабря 2013 г., 3 февраля, 4 июня, 4, 24 ноября 2014 г., 20 апреля, 13 июля, 14 декабря 2015 г., 15 февраля, 3 июля 2016 г.

(Обжалуемая норма: абз. 1 п. 14 статьи 15)

Принят Государственной Думой 6 марта 1998 года

Одобрен Советом Федерации 12 марта 1998 года

Подписан Президентом РФ 27 мая 1998 г.

Опубликован:

«Российская газета», № 104, 02.06.1998,

«Собрание законодательства РФ», № 22, 01.06.1998, ст. 2331.

Жалоба

о проверке конституционности закона,
примененного в конкретном деле заявителя

В соответствии со статьей 125 Конституции РФ, Конституционный Суд Российской Федерации по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан и по запросам судов проверяет конституционность закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле, в порядке, установленном федеральным законом.

В соответствии со статьей 96 Федерального Конституционного Закона РФ «О Конституционном Суде РФ, правом на обращение в Конституционный Суд Российской Федерации с индивидуальной или коллективной жалобой на нарушение конституционных прав и свобод обладают граждане, чьи права и свободы нарушаются законом, примененным или подлежащим применению в конкретном деле, и объединения граждан, а также иные органы и лица, указанные в федеральном законе.

В соответствии со статьей 36 ФКЗ «О Конституционном Суде РФ», поводом к рассмотрению дела в Конституционном Суде Российской Федерации является обращение в Конституционный Суд Российской Федерации в форме запроса, ходатайства или жалобы, отвечающее требованиям указанного Федерального конституционного закона. Основанием к рассмотрению дела является обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствует ли Конституции Российской Федерации закон, иной нормативный акт…

В соответствии с частью 2 статьи 74 ФКЗ «О Конституционном Суде РФ», Конституционный Суд Российской Федерации принимает решение по делу, оценивая как буквальный смысл рассматриваемого акта, так и смысл, придаваемый ему официальным и иным толкованием или сложившейся правоприменительной практикой, а также исходя из его места в системе правовых актов.

Основанием для настоящего обращения в Конституционный Суд РФ послужила неопределённость в вопросе о том, соответствует ли Конституции РФ, ее статьям 19 (части 1, 2), 40 и 55 (часть 3), абзац первый пункта 14 статьи 15 Федерального закона 1998 г. № 76-ФЗ «О статусе военнослужащих» в той мере, в какой содержащаяся в нем норма — по смыслу, придаваемому ей в системе действующего правового регулирования сложившейся правоприменительной практикой, — лишает граждан, прослуживших в Вооруженных Силах Российской Федерации 10 лет и более и уволенных или подлежащих увольнению с военной службы по достижении предельного возраста пребывания на военной службе, состоянию здоровья или в связи с организационно-штатными мероприятиями, имеющих на праве собственности жилые помещения, приобретенные за счет средств, предоставленных федеральными органами исполнительной власти, в которых федеральным законом предусмотрена военная служба, не в порядке реализации ими права на обеспечение жилыми помещениями в избранном месте жительства, передать безвозмездно эти жилые помещения указанному федеральному органу исполнительной власти и реализовать право на получение жилого помещения в избранном месте жительства при увольнении с военной службы.

Я, Петренко Павел Юрьевич, проходил военную службу по контракту в Вооруженных Силах Российской Федерации, в сентябре 2015 года в воинском звании «подполковник» уволен с военной службы в запас в связи с организационно-штатными мероприятиями, в октябре 2015 года исключен из списков личного состава войсковой части 00000. Общая продолжительность военной службы на день увольнения составила более 33 лет. Относился к категории военнослужащих-граждан, обеспечиваемых после первых пяти лет прохождения военной службы жилыми помещениями для постоянного проживания. 

В период прохождения военной службы в войсковой части 00000, дислоцировавшейся в г. Муром, Владимирской области, я с членами семьи решением жилищной комиссией войсковой части 00000 (протокол № 8 от дата г.) был обеспечен квартирой, находящейся по адресу: адрес. Указанная квартира перешла в мою собственность  по договору-купли продажи, оплаченному Министерством обороны РФ. При этом ни безвозмездная финансовая помощь на строительство (покупку) жилья, ни государственный жилищный сертификат мне не предоставлялись.

В августе 2002 года поставлен на учет нуждающихся в предоставлении жилых помещений по избранному месту жительства в г. Москве.

11 августа 2010 года и 26 ноября 2011 года я вместе с членами семьи дал письменные обязательства о передаче указанной квартиры в г. М.   Министерству обороны РФ, в заявлении в адрес ДЖО МО РФ от дата года также выразил желание сдать указанную квартиру при предоставлении жилого помещения в избранном месте жительства.

Извещением Департамента жилищного обеспечения Министерства обороны Российской Федерации (далее — Департамент) № номер от дата года мне предварительно распределено жилое помещение в г. Москве.

Решением Департамента № номер  от дата года мне отказано в предоставлении указанного жилого помещения и я вместе с семьей снят с учета нуждающихся в жилых помещениях, предоставляемых для постоянного проживания.

Департамент обосновал свое решение тем, что уровень обеспеченности общей площадью жилого помещения членов моей семьи составляет на одного человека 17,89 кв.м., что больше учетной нормы, установленной в г. Москве.

Не согласившись с таким решением, я оспорил его в Московском гарнизонном военном суде. В административном иске со ссылкой на п. 14 ст. 15 Федерального закона РФ «О статусе военнослужащих», кроме прочего указал, что ранее мною право на получение жилья в избранном месте жительства не реализовывалось, при этом выбор места жительства  в связи с увольнением с военной службы является самостоятельным основанием для признания определенной категории граждан, к которой отношусь и я, нуждающимися в жилищном обеспечении, при этом наличие у таких граждан жилых помещений (в том числе более учетной нормы) не является препятствием для признания их нуждающимися в получении жилых помещений при условии, что эти жилые помещения будут переданы Министерству обороны Российской Федерации (иному федеральному органу исполнительной власти, в котором федеральным законом предусмотрена военная служба) и что каких-либо ограничений относительно возможности передать Министерству обороны РФ жилых помещений, находящихся в собственности граждан и полученных в период прохождения военной службы, в указанной норме не содержится.

Решением Московского гарнизонного военного суда от дата года отказано в удовлетворении моего административного искового заявления.

Суд в своем решении (л. 3) со ссылкой на п. 14 ст. 15 Федерального закона 1998 г. «О статусе военнослужащих» в частности указал: «Предоставление права на выбор постоянного места жительства в статье 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих» не связано с тем обеспечен или не обеспечен военнослужащий жилым помещением для постоянного проживания по месту службы.

По смыслу приведенных норм жилищное законодательство в части касающейся обеспечения жильем военнослужащих не содержит норм,  препятствующих постановке на учет в качестве нуждающихся в получении жилья, военнослужащих, которым ранее предоставлено жилое помещение по договору социального найма, за исключением случаев, когда жилые помещения принадлежат военнослужащим на праве собственности.».

Моя жалоба на указанное решение Московского гарнизонного военного суда от дата  апелляционным определением судебной коллегии по административным делам Московского окружного военного суда от дата оставлена без удовлетворения.

В апелляционном определении (л. 3 и 5) суд указал: «В силу п. 14 ст. 15 Закона обеспечение жилым помещением военнослужащих, имеющих общую продолжительность военной службы 10 лет и более, при увольнении с военной службы по достижении ими предельного возраста пребывания на военной службе, состоянию здоровья или в связи с организационно-штатными мероприятиями и членов их семей при перемене места жительства осуществляется федеральными органами исполнительной власти, в которых предусмотрена военная служба, за счет средств федерального бюджета на строительство и приобретение жилого помещения, в том числе путем выдачи государственных жилищных сертификатов. Право на обеспечение жилым помещением на данных условиях предоставляется указанным гражданам один раз. Документы о сдаче жилых помещений Министерству обороны Российской Федерации (иному федеральному органу исполнительной власти, в котором федеральным законом предусмотрена военная служба) и снятии с регистрационного учета по прежнему месту жительства представляются указанными гражданами и совместно проживающими с ними членами их семей при получении жилого помещения по избранному месту жительства.

Вышеприведенные правовые нормы Федерального закона «О статусе военнослужащих» предусматривают возможность обеспечения определенных категорий военнослужащих жилым помещением либо жилищной субсидией, что, в свою очередь, предполагает обязанность военнослужащего сдать выделенное ему по месту прохождения военной службы жилье при предоставлении ему другого жилого помещения. Однако, если военнослужащий не может сдать в установленном порядке жилое помещение, полученное от органов федеральной власти по установленным нормам, то он не имеет права требовать повторного предоставления жилого помещения за счет ведомства, в котором он проходит военную службу. Исключений из этого правила для военнослужащих, обеспечиваемых жильем для постоянного проживания в период прохождения военной службы, законом не предусмотрено.»

… «Из изложенного следует, что обеспечение военнослужащего жильем должно быть произведено с учетом его прав на жилое помещение, полученное им ранее, и может быть реализовано, в том числе при условии сдачи этого жилого помещения.

Этот вывод основан, как на приведенных нормативных положениях, так и на требованиях п. 5 ст. 15 Закона, согласно которому, в случае освобождения жилых помещений, занимаемых военнослужащими и совместно проживающими с ними членами их семей, за исключением жилых помещений, находящихся в их собственности, указанные помещения предоставляются другим военнослужащим и членам их семей.».

Отказ в удовлетворении заявленных требований суд второй инстанции также обосновал отсутствием данных о совершении Петренко П.Ю. действий, «направленных на сдачу ранее предоставленного ему жилья. К таковым не может быть отнесено составление нотариально удостоверенного обязательства об освобождении жилого помещения, поскольку эти действия не свидетельствуют о выполнении требований, определяющих порядок получения военнослужащими нового жилья.».

Кассационная жалоба, поданная в Президиум Московского окружного военного суда, определением судьи Московского окружного военного суда от дата оставлена без удовлетворения.

В своем определении судья Московского окружного военного суда также со ссылкой на п. 14 ст. 15 Федерального закона 1998 г. «О статусе военнослужащих» указал: «В настоящее время в Российской Федерации действуют Правила учёта военнослужащих, подлежащих увольнению е военной службы, и граждан, уволенных с военной службы в запас или в отставку и службы в органах внутренних дел, а также военнослужащих и сотрудников Государственной противопожарной службы, нуждающихся в получении жилых помещений или улучшении жилищных условий в избранном постоянном месте жительства, утвержденные постановлением Правительства Российской Федерации от 6 сентября 1998 г. № 1054 (далее — Правила).

Действительно, как указывается в кассационной жалобе, согласно подп. «и» п. 7 Правил избрание постоянного места жительства после увольнения с военной службы является самостоятельным основанием признания граждан нуждающимися в получении жилых помещений или улучшении жилищных условий.

Вместе с тем, наличие у таких граждан в собственности индивидуального жилого дома (квартиры) в соответствии с подп. «а» п. 10 Правил является препятствием для признания их нуждающимися в получении жилых помещений или улучшении жилищных условий.

В системном толковании с действующими нормами жилищного законодательства подп. «а» п. 10 Правил допускает возможность улучшения гражданами жилищных условий независимо от наличия у них в собственности жилых помещений, но с учётом общих требований – предоставления жилой площади в пределах социальной нормы общей площади жилого помещения, установленной субъектами Российской Федерации.».

Кассационная жалоба, поданная в Верховный Суд РФ, определением судьи Верховного Суда РФ от дата также оставлена без удовлетворения.

Судья Верховного Суда Российской Федерации обосновывая свой отказ, в частности, указал: «Согласно п. 14 ст. 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих» военнослужащие, отвечающие ряду требований, обеспечиваются жилыми помещениями при увольнении с военной службы и при перемене места жительства, при этом документы о сдаче жилых помещений Министерству обороны Российской Федерации (иному федеральному органу исполнительной власти, в котором федеральным законом предусмотрена военная служба) и снятии с регистрационного учета по прежнему месту жительства представляются указанными гражданами и совместно проживающими с ними членами их семей при получении жилого помещения по избранному месту жительства.

По смыслу данной правовой нормы, военнослужащие, необеспеченные при увольнении с военной службы жилыми помещениями, при перемене места жительства не утрачивают право на обеспечение жильем.

Порядок и условия предоставления жилых помещений или выделения денежных средств на их приобретение в соответствии с п. 1 ст. 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих» устанавливаются федеральными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации.

В настоящее время в Российской Федерации действуют Правила учета военнослужащих, подлежащих увольнению с военной службы, и граждан, уволенных с военной службы в запас или в отставку и службы в органах внутренних дел, а также военнослужащих и сотрудников Государственной противопожарной службы, нуждающихся в получении жилых помещений или улучшении жилищных условий в избранном постоянном месте жительства, утвержденные постановлением Правительства Российской Федерации от 6 сентября 1998 года № 1054 (далее — Правила).

Данными Правилами урегулирован порядок учета соответствующих категорий граждан, нуждающихся в получении жилых помещений или улучшении жилищных условий в избранном постоянном месте жительства, то есть тех лиц, которым законодательством Российской Федерации уже предоставлено право на получение жилья.

Согласно подп. «и» п. 7 Правил избрание постоянного места жительства после увольнениях военной службы является самостоятельным основанием признания граждан нуждающимися в получении жилых помещений или улучшении жилищных условий. Вместе с тем, наличие у таких граждан в собственности индивидуального жилого дома (квартиры) в соответствии с подп. «а» п. 10 Правил является препятствием для признания их нуждающимися в получении жилых помещений или улучшении жилищных условий.».

Таким образом, суды законоположение, содержащейся в п. 14 ст. 15 Федерального закона РФ 1998 г. № 76-ФЗ «О статусе военнослужащих», во взаимосвязи с другими нормами жилищного законодательства РФ истолковали как не позволяющее гражданам, прослужившим в рядах Вооруженных Сил Российской Федерации 10 лет и более, уволенным или увольняемым с военной службы по достижении предельного возраста пребывания на военной службе, состоянию здоровья или в связи с организационно-штатными мероприятиями, имеющим на праве собственности жилые помещения, приобретенные за счет средств, предоставленных федеральными органами исполнительной власти, в которых федеральным законом предусмотрена военная служба, не в порядке реализации ими права на обеспечения жилыми помещениями в избранном месте жительства, а в порядке реализации права на получение жилья по месту прохождения военной службы, передать безвозмездно эти жилые помещения указанному федеральному органу и реализовать право на получение жилого помещения в избранном месте жительства при увольнении с военной службы.

При этом суды признают такое право (передать занимаемое жилое помещение федеральному органу исполнительной власти и получить жилое помещение в избранном месте жительства) за гражданами, относящимися к той же категории что и я (заключивших первый контракт до 1 января 1998 года, имеющих общую продолжительность военной службы более 10 лет, подлежащих увольнению или уволенных с военной службы по одному из льготных оснований), но обеспеченных ранее по месту прохождения военной службы жилыми помещениями только в другой форме – по договору социального найма.

Кроме того, законодатель Федеральным законом РФ от 2 ноября 2013 года № 298-ФЗ «О внесении изменений в статьи 15 и 24 Федерального закона «О статусе военнослужащих» изложил абзац 3 пункта 1 статьи 15  Федерального закона РФ «О статусе военнослужащих» в новой редакции, предусматривающей, что военнослужащим — гражданам, заключившим контракт о прохождении военной службы до 1 января 1998 года (за исключением курсантов военных профессиональных образовательных организаций и военных образовательных организаций высшего образования), и совместно проживающим с ними членам их семей, предоставляются жилые помещения, находящиеся в федеральной собственности, по выбору указанных граждан в собственность бесплатно на основании решения федерального органа исполнительной власти, в котором федеральным законом предусмотрена военная служба, или по договору социального найма с указанным федеральным органом исполнительной власти по месту военной службы, а при увольнении с военной службы по достижении ими предельного возраста пребывания на военной службе, по состоянию здоровья или в связи с организационно-штатными мероприятиями при общей продолжительности военной службы 10 лет и более — по избранному месту жительства.

Таким образом, законодатель Федеральным законом РФ от 2 ноября 2013 года № 298-ФЗ прямо предоставил право лицам, указанным в абзаце 3 пункта 1 статьи 15  Федерального закона РФ «О статусе военнослужащих», относящимся к той же категории граждан что и я, получить в собственность жилые помещения сначала по месту прохождения ими военной службы, а при увольнении с военной службы  повторно — по избранному месту жительства.

Кроме того, Правила предоставления в 2009 году гражданам, уволенным с военной службы, жилых помещений, находящихся в федеральной собственности, утвержденные постановлением Правительства РФ от 6 ноября 2009 г. № 903, позволяют гражданам при реализации ими права на получение жилья в избранном месте жительства передавать имеющиеся в их собственности жилые помещения  в государственную собственность субъекта Российской Федерации или муниципальную собственность (подп. «в» п. 9 Правил). При этом, таким правом, согласно подп. «а» п. 2 указанных Правил обладают граждане, уволенные с военной службы по достижении ими предельного возраста пребывания на военной службе, или по состоянию здоровья, или в связи с организационно-штатными мероприятиями, общая продолжительность военной службы которых в календарном исчислении составляет 10 лет и более, вставшие в органах местного самоуправления на учет в качестве нуждающихся в жилых помещениях до 1 января 2005 г.

Согласно постановлению Правительства РФ от 24.09.2010 № 760 «О предоставлении в 2010 году гражданам, уволенным с военной службы, жилых помещений, находящихся в федеральной собственности» предоставление в 2010 году гражданам, уволенным с военной службы, жилых помещений, осуществляется в порядке, установленном Правилами предоставления в 2009 году гражданам, уволенным с военной службы, жилых помещений, находящихся в федеральной собственности, утвержденными Постановлением Правительства Российской Федерации от 6 ноября 2009 г. № 903 «О предоставлении в 2009 году гражданам, уволенным с военной службы, жилых помещений, находящихся в федеральной собственности».

Таким образом, Правительство РФ предоставило той же категории граждан, к какой отношусь я, но вставших в органах местного самоуправления на учет в качестве нуждающихся в жилых помещениях до 1 января 2005 года и имеющих на праве собственности жилые помещения, возможность передать эти жилые помещения в государственную или муниципальную собственность и получить вместо них жилые помещения в избранном месте жительства.

Кроме того, Правилами выпуска и реализации государственных жилищных сертификатов в рамках реализации подпрограммы «Выполнение государственных обязательств по обеспечению жильем категорий граждан, установленных федеральным законодательством» федеральной целевой программы «Жилище» на 2015 — 2020 годы (далее – Правила), утвержденными постановлением Правительства Российской Федерации от 21 марта 2006 г. № 153 в развитие абз. 1 п. 14 ст. 15 Федерального закона РФ 1998 г. «О статусе военнослужащих», также предоставлено право определенной категории граждан, к которой отношусь я, передать имеющиеся у них на праве собственности жилые помещения в государственную или муниципальную собственность с целью получения жилья в избранном месте жительства.

Так, подп. «в» п. 16.1 Правил установлено что, гражданином — участником подпрограммы и (или) членами его семьи, имеющими в собственности жилое помещение (жилые помещения) без установленных обременений, должно приниматься обязательство о безвозмездном отчуждении этого жилого помещения (жилых помещений) в государственную или муниципальную собственность. При этом из п. 16.2 Правил следует, что указанное требование о принятии обязательства об отчуждении принадлежащего на праве собственности жилого помещения, распространяется как на военнослужащих, так и на граждан, уволенных с военной службы, при  реализации ими права на получение жилья в избранном месте жительства.

Таким образом, Правительство РФ, основываясь на норме, содержащейся в абз. 1 п. 14 ст. 15 Федерального закона РФ «О статусе военнослужащих», предоставило право такой же категории граждан, что и я, но избравших иную чем я форму реализации права на жилище – при помощи государственного жилищного сертификата, безвозмездно передать имеющееся у них на праве собственности жилые помещения в государственную или муниципальную собственность и получить социальную выплату на приобретение жилого помещения в избранном им месте жительства.

Таким образом, законодатель, правительство Российской Федерации, суды одним лицам, относящимся к одной и той же категории граждан, в зависимости от того в какой форме они ранее были обеспечены жилым помещением, когда им было предоставлено в собственность жилое помещение по месту прохождения военной службы, где они встали на учет в качестве нуждающихся в обеспечении жилыми помещениями, какую форму реализации права на жилище они выбрали, предоставили (признали) право передать занимаемые жилые помещения, в том числе находящиеся у них в собственности, в федеральную или муниципальную собственность и получить жилые помещения по избранному месту жительства в связи с увольнением с военной службы, а другим – нет.

Между тем, согласно статьи 19 Конституции РФ, все равны перед законом и судом. Государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств. Запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности.

Согласно части 3 статьи 55 Конституции РФ, права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

Согласно Конституции Российской Федерации каждый имеет право на жилище (статья 40, часть 1). Обязывая органы государственной власти создавать каждому условия для осуществления данного права, Конституция Российской Федерации вместе с тем предусматривает, что малоимущим и иным указанным в законе гражданам, нуждающимся в жилище, оно предоставляется бесплатно или за доступную плату из государственных, муниципальных и других жилищных фондов в соответствии с установленными законом нормами (статья 40, части 2 и 3). Тем самым федеральному законодателю на конституционном уровне предписывается не только определять категории граждан, нуждающихся в жилище, но и устанавливать конкретные формы, источники и порядок обеспечения их жильем с учетом финансово-экономических и иных возможностей, имеющихся в настоящее время у государства.

Отнеся к лицам, которые обеспечиваются жильем бесплатно или за доступную плату, военнослужащих и граждан, выполнивших возлагавшиеся на них обязанности военной службы, федеральный законодатель исходил из того, что, по смыслу статей 32 (часть 4), 37 (часть 1) и 59 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 71 (пункт «м»), 72 (пункт «б» части 1) и 114 (пункты «д», «е» части 1), военная служба как особый вид государственной службы непосредственно связана с обеспечением обороны страны и безопасности государства и, следовательно, осуществляется в публичных интересах, а лица, несущие такого рода службу, выполняют конституционно значимые функции. Этим, а также самим характером военной службы, предполагающей выполнение военнослужащими задач, которые сопряжены с опасностью для их жизни и здоровья, и иными специфическими условиями прохождения службы определяется особый правовой статус военнослужащих, содержание и характер обязанностей государства по отношению к ним и их обязанностей по отношению к государству, что требует от федерального законодателя введения как для них, так и для лиц, выполнивших обязанности военной службы, дополнительных мер социальной защиты, в том числе в сфере жилищных отношений. Приведенная правовая позиция выражена в постановлениях Конституционного Суда Российской Федерации от 5 апреля 2007 года № 5-П, от 3 февраля 2010 года № 3-П и от 27 февраля 2012 года № 3-П.

Так, согласно Федеральному закону «О статусе военнослужащих», закрепляющему основы государственной политики в области правовой и социальной защиты военнослужащих, а также граждан Российской Федерации, уволенных с военной службы, и членов их семей (преамбула), государство гарантирует военнослужащим предоставление жилых помещений или выделение денежных средств на их приобретение в порядке и на условиях, которые устанавливаются федеральными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации «(абзац первый пункта 1 статьи 15)».

Для лиц, которые, прослужив длительное время, увольняются с военной службы, названный Федеральный закон предусматривает ряд государственных гарантий и компенсаций на период до обеспечения их жилыми помещениями, включая право на обеспечение жильем в избранном месте жительства за счет средств федерального бюджета (абзац 1 пункт 14 статьи 15).

Несмотря на то что само по себе право указанной категории граждан на жилищное обеспечение в избранном месте жительства при увольнении с военной службы в Конституции Российской Федерации не закреплено, федеральный законодатель при определении круга лиц, которым оно предоставляется, не освобождается от обязанности соблюдать конституционные принципы равенства и справедливости, поддержания доверия граждан к закону и действиям государства и, следовательно, должен учитывать вытекающее из статей 19 и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации общее требование, в силу которого различия в условиях реализации отдельными категориями граждан того или иного права допустимы, если они объективно оправданны, обоснованы и преследуют конституционно значимые цели, а используемые для достижения этих целей правовые средства соразмерны им (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 24 мая 2001 года № 8-П, от 5 апреля 2007 года № 5-П и от 27 февраля 2012 года № 3-П).

Кроме того, осуществляемое федеральным законодателем правовое регулирование не должно создавать гражданам, увольняемым с военной службы, препятствий для реализации права на свободу выбора места пребывания и жительства, которое закреплено статьей 27 (часть 1) Конституции Российской Федерации и признается международно-правовыми актами, являющимися составной частью правовой системы Российской Федерации, — Международным пактом о гражданских и политических правах (статья 12) и Конвенцией о защите прав человека и основных свобод (статья 2 Протокола № 4).

 Конституционный Суд РФ неоднократно в своих постановлениях обращал внимание на то, что любая дифференциация, приводящая к различиям в правах граждан в той или иной сфере правового регулирования, должна отвечать требованиям Конституции Российской Федерации, в том числе вытекающим из закрепленного ею принципа равенства (статья 19), в соответствии с которыми такие различия допустимы, если они объективно оправданны, обоснованы и преследуют конституционно значимые цели, а используемые для достижения этих целей правовые средства соразмерны им. В свою очередь, соблюдение конституционного принципа равенства, гарантирующего защиту от всех форм дискриминации при осуществлении прав и свобод, означает, помимо прочего, запрет вводить такие ограничения в правах лиц, принадлежащих к одной категории, которые не имеют объективного и разумного оправдания (запрет различного обращения с лицами, находящимися в одинаковых или сходных ситуациях) (Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 24 октября 2000 года № 13-П, от 24 мая 2001 года № 8-П, от 3 июня 2004 года № 11-П и от 15 июня 2006 года № 6-П, определения Конституционного Суда Российской Федерации от 4 декабря 2003 года № 415-О, от 27 июня 2005 года № 231-О и от 1 декабря 2005 года № 428-О).

С учетом изложенного, полагаю, что допущенное истолкование абз. 1 п. 14 ст. 15 Федерального закона РФ 1998 г. № 76-ФЗ «О статусе военнослужащих», как не признающее за увольняемыми с военной службы военнослужащими или гражданами, уволенными с военной службы по достижении предельного возраста пребывания на военной службе, состоянию здоровья или в связи с организационно-штатными мероприятиями, имеющими общую продолжительность военной службы 10 лет и более, имеющими в собственности жилые помещения, приобретенные за счет средств федерального бюджета, предоставленных федеральными органами исполнительной власти, в которых федеральным законом предусмотрена военная служба, не в порядке реализации ими права на обеспечение жилыми помещениями в избранном месте жительства, право передать эти жилые помещения указанному федеральному органу исполнительной власти, в котором федеральным законом предусмотрена военная служба, и реализовать право на получение жилого помещения в избранном месте жительства, в отличие от такой же категории граждан, но обеспеченных жилыми помещениями по месту прохождения военной службы по договору социального найма или получивших жилое помещение в собственность  после вступления в силу Федерального закона от 2 ноября 2013 года № 298-ФЗ «О внесении изменений в статьи 15 и 24 Федерального закона «О статусе военнослужащих», или вставших на жилищный учет в органах власти местного самоуправления до 1 января 2005 года, или избравших иной способ реализации права на жилище – посредством государственного жилищного сертификата, и имеющих такое право, в отсутствие объективного и разумного оправдания, порождает дифференциацию в правовом положении лиц, относящихся к одной и той же категории, которая несовместима с требованиями статьи 19  Конституции РФ и не согласуется с конституционно значимыми целями возможных ограничений прав и свобод человека и гражданина (статья 55, часть 3 Конституции РФ).

 Учитывая изложенное,

ПРОШУ КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РФ:

1. Признать абзац 1 пункта 14 статьи 15  Федерального закона РФ 1998 г. № 76-ФЗ «О статусе военнослужащих» не соответствующим Конституции Российской Федерации, ее статьям 19 (части 1, 2),  40, 55 (часть 3), в той мере, в какой содержащаяся в нем норма — по смыслу, придаваемому ей в системе действующего правового регулирования сложившейся правоприменительной практикой, — лишает граждан, прослуживших в рядах Вооруженных Сил Российской Федерации 10 лет и более, уволенных или увольняемых с военной службы по достижении предельного возраста пребывания на военной службе, состоянию здоровья или в связи с организационно-штатными мероприятиями, которым за счет средств федерального бюджета было предоставлено федеральным органом исполнительной власти, в котором федеральным законом предусмотрена военная служба, жилое помещение в собственность по месту прохождения военной службы не в порядке реализации права на получение жилья в избранном месте жительства при увольнении с военной службы, права передать безвозмездно это жилое помещение указанному федеральному органу исполнительной власти и получить жилое помещение в избранном месте жительства при увольнении с военной службы, на равных условиях с относящимися к той же категории гражданами, которые были  обеспечены жилыми помещениями по договору социального найма, или  получившими жилые помещения в собственность после вступления в силу Федерального закона РФ от 2 ноября 2013 года № 298-ФЗ, или вставшими в органах местного самоуправления на учет в качестве нуждающихся в жилых помещениях до 1 января 2005 г., или избравших форму реализации права на обеспечение жильем в избранном месте жительства — путем выдачи государственных жилищных сертификатов.
2. Отменить правоприменительные решения судов по иску Петренко Павла Юрьевича, основанные на абзаце 1 пункта 14 статьи 15  Федерального закона РФ 1998 г. № 76-ФЗ «О статусе военнослужащих», в той мере, в какой он не соответствует Конституции Российской Федерации.

Приложения:

1. Копия настоящей жалобы в 1 экз.;
2. Текст статьи 15 Федерального закона РФ 1998 г. № 76-ФЗ «О статусе военнослужащих» в 1 экз.;
3. Копия решения МГВС от дата;
4. Копия апелляционного определения СКАД МОВС от дата;
5. Копя определения судьи МОВС от  дата;
6. Копия определения судьи ВС РФ от дата;
7. Копия архивной справки от дата;
8. Копия договора купли-продажи от дата с передаточным актом;
9. Копия справки в/ч 00000 от дата г. № 363/1;
10. Копия выписки из послужного списка личного дела;
11. Копия справки в/ч 00000 от дата г. № 434;
12. Копия справки УНС ВС РФ от дата г. № номер;
13. Копия обязательства о сдаче жилого помещения от дата г.;
14. Копия обязательства о сдаче жилого помещения от дата г.;
15. Копия заявления в ДЖО от дата г.;
16. Копия ответа ДЖО от дата г. № номер;
17. Копия извещения о предварительном распределении жилого помещения № номер от дата г.;
18. Копия решения ДЖО МО РФ от дата г. № номер;
19. Копия выписки из приказа НГШ ВС РФ от дата г. № номер об увольнении с военной службы;
20. Квитанция об оплате государственной пошлины.

«__»________________2016 г.             _________________ /П.П.Петренко/

Дискриминация в практие Европейского суда по правам человекаОбновлено 19.10.2017 08:24 Дискриминация прямо запрещена Кодексом об административных правонарушениях (ст. 5.62), Трудовым кодексом РФ (ст. 3), признана российскими законодателями уголовно наказуемым деянием в случае совершения с использованием служебного положения (ст. 136 УК РФ).Казалось бы, что подобных запретительных норм должно быть достаточно для эффективного искоренения дискриминации. При этом реалии российской общественной жизни свидетельствуют об обратном: налицо дискриминация мигрантов, женщин в сфере трудовых отношений <1>. Но в структуре судебной статистики России споры о дискриминации отсутствуют как класс. Для сравнения отметим, что в США за 2012 год было зарегистрировано 99412 заявлений о дискриминации только в области трудовых отношений <2>, трудовые трибуналы Великобритании за период с апреля 2011 по март 2012 г. рассмотрели 201228,550 подобных заявлений <3>.———————————<1> См.: Муравьева М.Г. Проблемы дискриминации российских женщин в контексте международных стандартов защиты прав человека // Гендерная дискриминация: практики преодоления в контексте межсекторного взаимодействия: Сб. Иваново, 2009. С. 11 — 30; см. также: Рогавичене Л.И. Дискриминация на рынке труда современной России: Автореф. дис. … канд. экон. наук. СПб., 2009. С. 12. (Интересно отметить, что автор выявляет положительные стороны дискриминации мигрантов, которые проявляются в развитии некоторых отраслей экономики (см. с. 18)).<2> Данные о дискриминации в трудовых отношениях в частном секторе за 2012 налоговый год: U.S. Equal Employment Opportunity Commission Press release PRESS RELEASE 1-28-13.<3> Employment Tribunals and EAT Statistics, data from April 2011 till March 2012. Отсутствие эффективной судебной защиты от дискриминации вынуждает российских граждан обращаться за защитой в Европейский суд по правам человека. Настоящая статья посвящена изучению подхода ЕСПЧ к спорам о дискриминации посредством анализа решений Европейского суда против России и других стран Совета Европы.Подход ЕСПЧ к определению дискриминацииЕвропейский суд по правам человека — это орган, следящий за исполнением государствами СЕ Европейской конвенции по правам человека <4> (далее — Конвенция), которая изначально не предусматривала абсолютного запрета дискриминации в общественных отношениях. Протокол N 12, содержащий подобный «абсолютный» запрет, не был ратифицирован Россией. Следовательно, российские заявители при обжаловании дискриминации в Европейском суде должны учитывать, что ст. 14 Конвенции распространяется лишь на права, перечисленные в самой Конвенции, и поэтому не используется судом самостоятельно, что часто подчеркивается в решениях <5>.———————————<4> Конвенция о защите прав человека и основных свобод: заключена в Риме 4 ноября 1950 года // СЗ РФ. 2001. N 2. Ст. 163.<5> Например, ECtHR, Bigaeva v. Greece. 2009. 28 May. N. 26713/05.Довольно часто Европейский суд выносит решения о нарушении запрета дискриминации, опираясь на норму ст. 8 о праве на уважение частной жизни (например, в деле Константина Маркина против России), или ст. 9 о праве лица на свободу религии (дело «Eweida and Others v. the United Kingdom» <6>), или ст. 11 о праве на свободу ассоциаций (дело «Даниленков и другие против России»).———————————<6> ECtHR, Eweida and Others v. the United Kingdom. 2013. 15 Jan. N 48420/10.Исследователи отмечают, что при применении ст. 14 Европейский суд широко толкует права, предусмотренные Конвенцией, это в большой степени компенсирует первоначальный узкий подход к дискриминации <7>. Кроме того, в некоторых делах заявления о дискриминации были рассмотрены по ст. 14, несмотря на то, что судом не было установлено непосредственного нарушения материального права заявителя <8>(например, Sommerfeld v. Germany <9>).———————————<7> Schutter O. de. The Prohibition of Discrimination under European Human Rights Law. Relevance for EU Racial and Employment Equality Directives. European Commission. 2005. P. 21.<8> Handbook on European non-discrimination law // European Union Agency for Fundamental Rights, European Court of Human Rights — Council of Europe 2011, P. 63.<9> ECtHR, Sommerfeld v. Germany. 2003. 8 July. N 31871/96.Понятие дискриминацииСуд определяет дискриминацию как разное обращение к людям, находящимся в одинаковых ситуациях без объективного и разумного оправдания. Отсутствие объективного и разумного оправдания («No objective and reasonable justification») означает, что различие в обращении не преследует «законную цель» или нет «разумной соразмерности между используемыми средствами и преследуемой целью» <10>. Суд также отмечает, что государства пользуются определенной свободой усмотрения в оценке того, оправдана ли разница в обращении и в какой степени.———————————<10> См.: Пар. 81 ECtHR, Andrejeva v. Latvia [GC] 2009. 18 Febr. N 55707/00 или D.H. and Others v. the Czech Republic [GC]. N 57325/00. § 175, 196; ECTHR. 2007.Таким образом, основные критерии дискриминации — разница в обращении по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам, отсутствие законной цели установления подобного различия или несоразмерность установленных различий преследуемой законной цели.Например, в деле «Маркин против России» Европейский суд установил, что заявленная Правительством России цель охраны национальной безопасности как основание непредоставления мужчинам-военнослужащим отпуска по уходу за ребенком по существу законна. Но правило о соразмерности ограничений преследуемой цели было нарушено, поскольку есть другие средства обеспечения национальной безопасности, кроме исключения мужчин-военнослужащих из числа лиц, имеющих право на отпуск по уходу за ребенком (§ 147 решения Большой палаты ЕСПЧ) <11>.———————————<11> ECtHR, Grand Chamber, Konstantin Markin v. Russia. 2012. 22 Mar. N 30078/06.Разница в обращении как первый критерий дискриминации выявляется судом при помощи сравнения с положением других лиц в аналогичной ситуации. Так, в деле Маркина против России суд сравнил положение заявителя не только с положением женщин-военнослужащих, имеющих право на отпуск по уходу за ребенком, но и с персоналом из числа гражданских лиц (имеющих аналогичное право вне зависимости от пола работника), установив в обоих случая разницу в обращении. Для подобного сравнения важным фактором является установление аналогичности ситуаций, в которых находятся сравниваемые лица. Например, в деле «Carson and Others v. UK» <12> заявители утверждали, что положение законодательства Великобритании, предусматривающее большую надбавку к пенсии тем лицам, которые проживают на территории государства, дискриминирует тех пенсионеров, которые проживают в других странах. Суд отказал в удовлетворении заявления о дискриминации, поскольку заявители находились в иной ситуации по сравнению с пенсионерами, проживающими в Великобритании, где жизнь чрезвычайно дорога.———————————<12> ECtHR, Carson and Others v. UK [GC]. 2010. 16 Mar. N 42184/05.Бремя доказыванияПравило о распределении бремени доказывания в делах о дискриминации — одно из важных положений в практике Европейского суда, обеспечивающее наибольшую эффективность рассмотрения подобных дел. Можно утверждать, что подход Европейского суда к распределению бремени доказывания близок к подходу Европейского союза, зафиксированному в ст. 8 Директивы 2000/43/ЕС и ст. 10 Директивы 2000/78/ЕС: если лица, считающие, что им причинен вред в силу неприменения к ним принципа равенства, устанавливают перед судом или другой компетентной властью факты, на основании которых можно предположить, что имела место прямая или косвенная дискриминация, то ответчик должен доказать, что нарушения принципа равенства не было. Согласно прецедентам ЕСПЧ в случае, если заявитель доказал разницу в обращении, государство-ответчик должно доказать, что эта разница была оправдана и не является дискриминацией <13>. Таким образом, для перехода бремени доказывания к ответчику заявитель должен доказать так называемую дискриминацию «prima facie» <14>. Как правило, под этим понимается возможность доказательства самого обжалуемого действия и наличие дискриминационного основания (пол, гражданство, возраст и т.д.) <15>.———————————<13> См., например, пар. 78 решения по делу I.B. c. Grece. ECtHR, I.B. c. Grece. 2013. 3 Oct. N 552/10.<14> От лат. «на первый взгляд».<15> Non-Discrimination under Article 14 ECHR-the Burden of Proof // Scandinavian Studies in Law 51, 38. О бремени доказывания см. также: Edem. Equality and Non-Discrimination Under the European Convention on Human Rights. Martinus Nijhoff Publishers. 2003. P. 68 — 88.Интересен подход суда к доказыванию дискриминации в деле «Начова (Nachova) и другие против Болгарии» <16>. Данное дело касалось убийства полицией в момент задержания двух дезертиров цыганского происхождения. Дело было рассмотрено палатой ЕСПЧ, а впоследствии — Большой палатой. Палата, посчитав, что трудности доказывания, связанные с установлением фактов дискриминации, требуют от суда особого подхода к вопросу доказывания, постановила, что в делах, в которых должностные лица не обратили внимания на обстоятельства, свидетельствующие о возможной дискриминации, суд может при рассмотрении жалоб на нарушение ст. 14 Конвенции прийти к негативным выводам из данных, дающих основания для разумных сомнений, или переложить бремя доказывания на правительство-ответчика <17>. Подобный подход был подвергнут критике со стороны Большой палаты, которая посчитала неправильным перекладывать бремя доказывания отсутствия дискриминации лишь на основании отсутствия эффективного расследования по факту предполагаемого расистского мотива для убийства (§ 157 решения Большой палаты).———————————<16> ECtHR, Nachova and others v. Bulgaria. 2005. 6 July. N 43577/98, 43579/98.<17> Защита личности от дискриминации: Хрестоматия: В 3 т. М.: Новая юстиция, 2009. Т. 2. С. 56 — 58.Косвенная дискриминацияПрактика рассмотрения дел о косвенной дискриминации в практике ЕСПЧ должна быть особенно интересна для российских юристов, поскольку эта категория отсутствует в российской юриспруденции. Косвенная дискриминация, в соответствии с информацией, размещенной в судебных базах открытого доступа, никогда не упоминается в судебной практике <18>. Отсутствие упоминаний можно объяснить недостатками законодательства Российской Федерации, которое не содержит норм о косвенной дискриминации (только в ст. 64 ТК РФ есть норма о запрете косвенного ограничения прав или установления косвенных преимуществ при заключении трудового договора в зависимости от различных признаков).———————————<18> Тестовый поиск «косвенная дискриминация» был осуществлен на сайтах Конституционного Суда РФ и Верховного Суда РФ.Отметим, что согласно толкованию Международной организации труда Конвенция N 111 о дискриминации в области труда и занятий распространяется как на прямую, так и на косвенную дискриминацию <19>. МОТ рекомендует государствам обратить внимание на оба вида дискриминации при подготовке правовых документов на национальном уровне. Таким образом, теоретически представляется возможным требовать судебной защиты от косвенной дискриминации на основании норм Конвенции МОТ N 111, апеллируя к правовым позициям ЕСПЧ. Косвенная дискриминация понимается ЕСПЧ как разница в обращении, выраженная в таком эффекте нейтральной политики или меры, который наносит несоразмерный вред определенным группам людей <20>.———————————<19> Руководство МОТ по разработке трудового законодательства.<20> ECtHR, Opuz v. Turkey. 2009. 9 June. N 33401/02. Para. 183; ECtHR, Zarb Adami v. Malta. 2006. 20 June. N 17209/02. Para. 80.Анализ прецедентного права ЕСПЧ <21> позволяет нам определить порядок судебного рассмотрения в делах о косвенной дискриминации, в котором особое внимание уделяется эффектам нейтральных правил, которые должны значительно более негативно влиять на заявителя. При определении значительности негативных последствий реализации нейтральных норм суд использует статистические данные, сравнивая с данными воздействия тех же норм на иные группы лиц. Затем в случае установления факта косвенной дискриминации суд решает, были ли у нейтрального правила, имеющего косвенный дискриминационный эффект, обоснованные и объективные обоснования («reasonable and objective justification»). Как уже отмечалось, такое обоснование имеет место, если различие в обращении преследуют законную цель и если существует разумная соразмерность между используемыми средствами и преследуемой целью <22>.———————————<21> See Handbook on European non-discrimination law // European Union Agency for Fundamental Rights, European Court of Human Rights — Council of Europe. 2011. P. 29 — 31.<22> См., например: Arnardttir O.M. Non-discrimination Under Article 14 ECHR: the Burden of Proof // Scandinavian Studies in Law 51. P. 13 — 39.В Постановлении по делу «Thlimmenos v. Greece» <23> суд установил, что дискриминацией также считается отказ государства «по-разному обращаться с лицами, ситуации которых существенно отличаются». Обстоятельства дела и порядок судебного анализа представляются нам интересными: заявитель был осужден за неподчинение, так как отказался носить военную форму во время всеобщей мобилизации на основании своих пацифистских религиозных убеждений как последователь Свидетелей Иеговы. Он отбыл положенный тюремный срок. После освобождения заявитель получил образование бухгалтера, но, несмотря на успешно сданный экзамен, ему было отказано в назначении на должность бухгалтера из-за его судимости. Европейский суд принял во внимание отбытый заявителем срок заключения и посчитал, что исключение заявителя из профессии бухгалтеров можно оценить как дополнительную санкцию, которая является несоразмерной и дискриминационной. ЕСПЧ установил, что соответствующее греческое законодательство нарушило право заявителя не быть подвергнутым дискриминации в реализации его прав, предусмотренных ст. 9 Конвенции («Свобода мысли, совести и религии»), поскольку не предусматривало возможности разного обращения с заявителем по сравнению с иными лицами, совершившими серьезные преступления.———————————<23> ECtHR, Thlimmenos v. Greece [GC]. 2000. 6 Apr. N 34369/97. Para. 44; Similarly, ECtHR, Pretty v. UK. 2002. 29 Apr. N 2346/02. Para. 88.Использование статистики в качестве доказательстваОтдельно остановимся на использовании судом статистики в качестве средства доказывания дискриминации. В решении об отказе в приеме заявления к рассмотрению по делу «Hoogendijk v. the Netherlands» <24> Европейский суд отметил, что в случаях, когда данные официальной статистики указывают на то, что нейтральное правило фактически больше влияет на женщин, чем на мужчин, государство-ответчик должно доказать, что это следствие объективных факторов, не связанных с дискриминацией по признаку пола. Таким образом, Суд посчитал, что приведение официальных статистических данных — достаточное основание для переложения бремени доказывания на сторону ответчика. В более поздних актах Европейский суд указывал на то, что статистика сама по себе не может быть достаточной для установления факта дискриминации (например, «Hugh Jordan v. the United Kingdom» <25>). При этом дело «Zarb Adami v. Malta» было решено в пользу заявителя именно на основании статистических данных. В решении по этому делу суд пришел к выводу о том, что дискриминация может быть следствием не только правовых предписаний, но и конкретной ситуации. Заявитель просил признать дискриминационной практику набора присяжных заседателей, в результате которой количество мужчин в три раза превышало количество женщин (участие в судебном процессе в качестве присяжного по законодательству Мальты является гражданской обязанностью), и суд признал нарушение ст. 14 и п. 3 ст. 4 Конвенции <26>.———————————<24> ECtHR, Hoogendijk v. the Netherlands. (N 58641/00) First section Decision as to the admissibility, application declared inadmissible.<25> ECtHR, Hugh Jordan v. the United Kindom. 2001. 4 May. N 24746/94.<26> ECtHR, Zarb Adami v. Malta. 2006. 20 June. N 17209/02.Полагаем, что использование статистических данных в качестве средства доказывания по делам о дискриминации можно отнести к правовой позиции Европейского суда, которая должна быть учтена российскими судами.Дела о дискриминации против РоссииРассмотрим наиболее яркие дела о дискриминации против России. Начнем с дела «Тимишев против России» о запрете въезда чеченцам на территорию Кабардино-Балкарии <27>. В данном деле суд решил, что имело место нарушение ст. 14 в сочетании со ст. 2 Протокола 4 о свободе передвижения. Интересно отметить, что суд пришел к выводу об имевшей место дискриминации несмотря на то, что российские власти отрицали существование подобного запрета, а в национальном суде было установлено, что дискриминации не было, поскольку отказ во въезде был обусловлен не национальностью заявителя, а его нежеланием дождаться своей очереди при переходе через проверочно-пропускной пункт. Доводы заявителя об имевшей место дискриминации подтверждались документами расследования, проведенными прокуратурой и МВД КБ, которыми было установлено, что ограничение было наложено устным указанием заместителя начальника милиции.———————————<27> ECtHR, Timishev v. Russia. 2005. 13 Dec. N 55762/00, 55974/00.Правительство РФ утверждало, что национальность лица не указывается в российском паспорте, и проезд мог быть запрещен как чеченцам, так и тем, кто мог быть за них принят. В ответ на данные доводы ЕСПЧ подчеркнул, что согласно международному праву дискриминация на основании действительной или предполагаемой национальности является формой расовой дискриминации. Было отмечено, что в современном демократическом обществе различия в обращении, основанные только или преимущественно на национальности лица, в любом случае не могут быть объективно обоснованы.Другое дело о дискриминации, «Киютин против России» <28>, положило начало защиты интересов ВИЧ-инфицированных в Европейском суде. Заявителю, гражданину Узбекистана русского происхождения, проживавшему в Орловской области со своей семьей, было отказано в выдаче разрешения на проживание в связи с тем, что он был ВИЧ-инфицирован. Гр. Киютин обжаловал дискриминацию по состоянию здоровья в совокупности с нарушением права на уважение семейной жизни (ст. 8 Конвенции). Статья 14 Конвенции содержит открытый перечень оснований дискриминации, и ЕСПЧ на основании анализа международных актов и практики международных организаций сделал вывод о том, что данная статья включает запрет на дискриминацию на основании состояния здоровья, включая наличие ВИЧ <29>.———————————<28> ECtHR, Kiyutin v. Russia. 2011. 10 Mar. N 2700/10.<29> См.: Шепелева О.С. «Киютин (Kiyutin) против России». Постановление Европейского суда по правам человека от 10 марта 2011 года // Международное правосудие. 2012. N 1. С. 29 — 32.Историческим можно назвать вывод суда о том, что лица, живущие с ВИЧ, являются уязвимой группой, в отношении которой государству отводятся узкие пределы усмотрения при выборе мер, выделяющих эту группу для различного обращения по признаку их ВИЧ-статуса <30>.———————————<30> Этот вывод имеет большое значение для защиты прав ВИЧ-инфицированных: См. также дело I.B. v. Greece о признании дискриминацией увольнения ВИЧ-инфицированного работника. ECtHR, I.B. c. Greece. 2013. 3 Oct. N 552/10.Власти Российской Федерации подтвердили в своих окончательных объяснениях Европейскому суду, что индивидуальная ситуация заявителя не имела правового значения и национальные суды не были обязаны учитывать данные о его состоянии здоровья или семейных связях на основании ФЗ «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации».Европейский суд, несмотря на признание необходимости охраны здоровья населения страны, посчитал подобную меру неадекватной. ЕСПЧ в своем решении привел часть текста определения Конституционного Суда РФ, на которое ссылался заявитель при обжаловании отказа властей, но не был услышан. В Определении N 155-О от 12 мая 2006 года Конституционный Суд России указал, что положение об отказе в выдаче разрешения на проживание в связи с наличием ВИЧ не противоречит Конституции Российской Федерации, поскольку оно было установлено исходя из конституционно значимых целей. При этом было отмечено, что при наличии коллизии между равно защищаемыми конституционно значимыми ценностями правоохранительные органы и суды при решении вопроса о временном проживании лица, имеющего заболевание, вызванное вирусом иммунодефицита человека, на территории Российской Федерации вправе учитывать фактические обстоятельства конкретного дела, исходя из гуманитарных соображений.Невозможность учета обстоятельств конкретного дела при принятии решения об отказе в выдаче разрешения на проживание была признана Европейским судом несовместимой с защитой против дискриминации, предусмотренной ст. 14 Конвенции. Таким образом, в данном деле судом было установлено нарушение ст. 14 на основании следующих последовательных выводов: об отнесении заявителя к особо уязвимой группе, об определении узких пределов усмотрения государства в отношении данной группы, установлении отсутствия разумного и объективного оправдания отказа властей и невозможности индивидуализированной оценки.Дело «Даниленков и другие против России» <31>, рассмотренное Европейским судом 30.07.2009 (через 8 лет после подачи жалобы), представляет собой яркую иллюстрацию неэффективности защиты от дискриминации в России.———————————<31> ECtHR, Danilenkov and others v. Russia. 2009. 30 July. N 67336/01.Заявители были сотрудниками ЗАО «Морской торговый порт Калининград» и членами профсоюзной организации Российского профсоюза докеров (РПД). 14 октября 1997 года РПД начал двухнедельную забастовку за повышение оплаты труда, улучшение условий труда и обеспечение страхования и здоровья. Забастовка не привела к желаемому результату и была прекращена 28 октября 1997 года.Заявители утверждали, что с 28 октября 1997 года руководство Калининградского порта преследовало членов РПД, чтобы наказать их за забастовку и пыталось заставить их выйти из профсоюза.В последующий период члены РПД были переведены в специальные рабочие группы, многие работники из числа членов данного профсоюза были переведены на режим неполного рабочего дня или сокращены в результате организационных изменений, осуществленных работодателем.Заявители обжаловали действия работодателя по отношению к конкретным работникам, а также просили признать действия работодателя дискриминацией. Несмотря на то что многие незаконные акты работодателя были отменены, обвинения в дискриминации были неоднократно отклонены судами на том основании, что заявители не доказали дискриминационных намерений со стороны администрации порта. Некоторые гражданские суды отмечали, что дискриминация может быть установлена только в рамках уголовного судопроизводства.Европейский суд отметил, что заявители не получили должной защиты от дискриминации, хотя российское право в соответствующее время предусматривало запрет на дискриминацию на основании принадлежности или непринадлежности к профсоюзу (ст. 9 Закона о профессиональных союзах). В соответствии с национальным правом жалоба заявителей на дискриминацию могла быть рассмотрена судом на основании общих норм ГК Российской Федерации (ст. ст. 11 — 12) и специальных норм, содержащихся в ст. 29 Закона о профессиональных союзах (§ 132).Правительство утверждало, что Российская Федерация не может быть ответственной за нарушения прав заявителей, поскольку организация-работодатель не относилась к государственному имуществу. Европейский суд отразил в решении свою принципиальную позицию о том, что Российская Федерация в любом случае понесет ответственность, поскольку нарушения, на которые ссылались заявители, возникли в связи с необеспечением со стороны государства защиты прав заявителей, предусмотренных ст. 11 Конвенции, в соответствии с национальным законодательством (§ 120). Данный вывод чрезвычайно важен для российской практики, поскольку довольно часто нарушения Конвенции обусловлены не только нарушением материального права, но и невозможностью его эффективной защиты.Суд подчеркнул важность возможности обжаловать дискриминационное отношение и реализовать право на обращение в суд с целью возмещения ущерба и использование других средств защиты. ЕСПЧ сделал еще один важный для российской практики вывод о том, что государства обязаны в соответствии со ст. ст. 11 и 14 Конвенции устанавливать судебную систему, которая бы обеспечила реальную и эффективную защиту от антипрофсоюзной дискриминации. Суд установил, что Российская Федерация не выполнила этого обязательства, и признал нарушение ст. 14 Конвенции в сочетании со ст. 11.Полагаем, что сформулированная судом правовая позиция о необходимости формирования государством судебной системы, которая бы обеспечила эффективную защиту от антипрофсоюзной дискриминации, применима в целом к делам о дискриминации. К сожалению, с момента подачи жалобы в Европейский суд российское законодательство не было дополнено новыми нормами, которые могли бы обеспечить реальность судебной защиты от дискриминации и в иных областях общественной жизни.В заключение обзора практики ЕСПЧ по делам о дискриминации кратко рассмотрим нашумевшее дело К. Маркина против России <32>. Военнослужащий Константин Маркин, воспитывающий троих детей, обжаловал отказ руководства в предоставлении ему отпуска по уходу за ребенком, который, согласно законодательству, мог быть предоставлен только женщинам-военнослужащим.———————————<32> ECtHR, Konstantin Markin v. Russia. 2012. 22 Mar. N 30078/06.Постановлением палаты ЕСПЧ от 7 октября 2010 года было установлено нарушение Правительством РФ ст. ст. 14 и 8 Конвенции, поскольку законодательство не предоставляет мужчинам-военнослужащим равного с женщинами-военнослужащими права на отпуск по уходу за ребенком. Большая палата, рассмотрев дело 22 марта 2012 года по апелляции российского правительства, по существу поддержала первоначальное решение.Проследим логику судебного усмотрения: Суд установил, что в отношении отпуска по уходу за ребенком отцы и матери находятся в сравнимом положении, при этом невозможность предоставления отпуска мужчине при предоставлении его женщине свидетельствует о различиях в обращении. Суд обратил внимание на то, что право на отпуск по уходу за ребенком принадлежит всем гражданам без какого-либо различия по признакам пола или профессии. Вооруженные силы, полиция и государственные служащие не исключаются из числа пользователей этого фундаментального права. При этом Большая палата признала традиционно широкую степень усмотрения государств в вопросах, относящихся к национальной безопасности в целом и к вооруженным силам. Суд отметил, что допускает установление больших ограничений для военнослужащих, чем для гражданских лиц. В частности, в деле Engel and Others <33> Суд признал, что дисциплинарная санкция в виде лишения свободы, налагаемая лишь на военнослужащих, не противоречит Конвенции и не является дискриминацией военнослужащих по сравнению с гражданскими работниками. При этом Суд отметил, что возможные ограничения прав военнослужащих должны отвечать требованию разумной пропорциональности между установленными ограничениями и законной целью защиты национальной безопасности. Европейский суд отказался принять довод властей Российской Федерации об угрозе оперативной эффективности армии, поскольку он «не подкреплен конкретными примерами», и, учитывая положения Конвенции МОТ «О запрете дискриминации», признал дискриминацией общий и автоматический запрет, применяемый к группе лиц на основании их пола. Суд признал устаревшим решение по делу «Petrovic v. Austria» <34>, вынесенное в 1998 году, когда непредоставление отцу ребенка родительского пособия (parental leave allowance) было признано соответствующим Конвенции МОТ, поскольку была отмечена общая поступательная тенденция распространения традиционно материнских прав на отцов ребенка. В решении по делу Маркина помимо норм Конвенции МОТ была учтена практика других европейских стран, большинство из которых предоставляют военнослужащим отпуск по уходу за ребенком вне зависимости от их пола. Таким образом, суд еще раз подчеркнул динамичность Конвенции и ее толкования.———————————<33> ECtHR, Case of Engel and others v. The Netherlands. 1976. 8 June. N 5100/71, 5101/71, 5102/71, 5354/72, 5370/72.<34> ECtHR, Petrovic v. Austria. 1998. 27 Mar. N 20458/92.Мы полагаем, что это решение по сути своей революционное, поскольку не только подтверждает сформулированную нами выше мысль о постепенном расширении толкования Конвенции в пользу социальных прав, но и значительно упрочивает эту тенденцию. Суд истолковал право на отпуск по уходу за ребенком как часть права на уважение частной и семейной жизни, чем, на наш взгляд, открыл возможную дорогу для обжалования нарушений других прав не только в области социального обеспечения, но и трудового права (довольно показательно в этом контексте дело Александра Волкова против Украины <35>).———————————<35> ECtHR, Oleksandr Volkov v. Ukraine. 2013. 9 Sept. N 21722/11.В сочетании со ст. 14 Конвенции о запрете дискриминации это означает потенциально более широкую защиту от дискриминации, возможное применение ст. ст. 8 и 14, например, в случае дискриминационного отказа в приеме на работу или при увольнении, по крайней мере, на государственной службе.ЗаключениеОбобщая вышесказанное, хотелось бы еще раз отметить, что Европейским судом разработан четкий механизм рассмотрения дел о дискриминации, который не только может, но и должен быть взят на вооружение российскими судьями и практикующими юристами. Юрисдикция Европейского суда по правам человека по вопросам толкования и применения Конвенции и протоколов к ней официально признана обязательной. Знание практики Европейского суда и ссылки на его решения при обжаловании дискриминации в национальных судах повлекут постепенное повышение качества рассмотрения подобных споров и эффективности судебной защиты.