РЕЗУЛЬТАТ :

«Элементы» состава преступления – это компоненты, первичные слагаемые системы «состав преступления». Они входят в четыре подсистемы состава:

– объект;

– объективная сторона;

– субъект;

– субъективная сторона.

Объект преступления и объект уголовно-правовой охраны включает в себя общественные отношения, социальные интересы. Их перечень дается в ст. 1 УК РФ – это интересы личности, ее здоровье, социальные права, политические и экономические интересы государства и общества, правопорядок в целом. Объект описывается помимо наименований глав и статей в Особенной части УК РФ, также через характеристику предмета посягательства и ущерба. Ущерб представляет собой вредные, антисоциальные изменения в объектах посягательства и потому характер объекта и ущерба тесно взаимосвязаны. Например, диспозиция нормы о краже говорит о тайном похищении чужого имущества. Описание предмета кражи дает информацию об объекте кражи – чужой собственности. Заголовок гл. 21 УК РФ «Преступления против собственности» прямо характеризует объект уголовно-правовой охраны.

Подсистема состава «объективная сторона» включает в себя элементы с описанными в диспозициях уголовного закона признаками деяния, т. е. действия и бездействия, посягающего на тот или иной объект и причиняющего ему вред (ущерб), К ней относятся также атрибуты внешних актов деяния – место, способ, обстановка, орудия совершения преступления.

Подсистема состава «субъект преступления» описывает такие признаки, как физические свойства лица, совершившего преступление – его возраст, психическое здоровье (вменяемость). В некоторых составах субъектом преступления выступает специальное лицо, например, должностное, военнослужащий.

Наконец, четвертая, последняя подсистема состава – «субъективная сторона» – включает такие элементы, как вина, мотив, цель, эмоциональное состояние (например, аффект).

Все четыре подсистемы состава преступления органически взаимосвязаны и взаимодействуют. Объект взаимодействует с объективной стороной состава через элемент в виде ущерба. Объективная сторона как акт поведения взаимодействует с субъектом преступления, ибо именно он совершает то или иное действие или бездействие, причиняющее вред объекту. Субъективная сторона взаимосвязана с объективной, ибо само поведение мотивированно и целенаправленно в изначальном психологическом его свойстве, а содержание объективной стороны входит в содержание вины-предвидения и психического отношения к конкретному деянию, его определенной общественной опасности.

Элементы состава преступления подразделяются на обязательные и факультативные. В число обязательных входят элементы, которые непременны для наличия состава преступления. Это такие элементы, которые образуют в своей целостности (системе) ту минимально достаточную и необходимую общественную опасность деяния, которая является криминальной. Отсутствие хотя бы одного из таких элементов означает отсутствие всей системы состава преступления. Такими элементами являются: объект преступления; в объективной стороне состава – это действие (бездействие), вредные последствия, связанные с действием (бездействием) причинной связью; в субъекте – элементы с признаками физического вменяемого лица определенного возраста; в субъективной стороне – вина в форме умысла и неосторожности.

Факультативные элементы состава преступления в подсистеме «объект» – предметы; в подсистеме «объективная сторона» – время, место, способ, обстановка, орудия и другие обстоятельства внешней среды совершения преступного деяния; в подсистеме «субъект» – это признаки специального субъекта, сужающие круг субъектов преступления по тем или иным свойствам (чаще всего ввиду профессиональной деятельности субъекта); в подсистеме «субъективная сторона» – мотив, цель, эмоциональное состояние.

Факультативными перечисленные элементы являются по своей природе, ибо они могут быть указаны в диспозиции уголовно-правовой нормы как элементы состава либо нет. Например, в хищении корыстная цель является обязательным элементом состава. Без такой цели нет состава хищения. Однако корыстная цель не указана в числе тяжких повреждений здоровья. Зато она предусмотрена в качестве обязательного элемента убийства при квалифицирующих признаках (так называемый квалифицированный состав убийства).

Факультативные по природе элементы состава в случаях, где они указаны в диспозициях уголовно-правовых норм, становятся обязательными. Без них составы преступлений отсутствуют. Например, в Особенной части УК РФ кража сформулирована как «тайное хищение чужого имущества». В составе кражи названы: деяние (хищение), способ (тайное) и предмет (чужое имущество). Первый элемент – обязательный, два других по своей природе – факультативные. Однако коль скоро они указаны в диспозиции уголовно-правовой нормы как элементы состава кражи, они все три одинаково обязательны. Остальные элементы состава кражи, относящиеся к объекту, субъективной стороне, субъекту, предусмотрены в Общей части УК РФ. С учетом норм Общей и Особенной частей УК РФ состав кражи выглядит так: «Умышленное корыстное тайное похищение имущества, составляющего собственность гражданина, коллектива, государства, иных собственников, совершаемое вменяемым лицом, достигшим четырнадцатилетнего возраста».

Предмет преступления по природе – факультативный элемент состава. Далеко не во всех составах он указан, и возможны составы вообще без предмета, например, дезертирство. Но в целом ряде составов он выполняет важную роль обязательного элемента состава, для установления признаков которого даже требуются специальные криминалистические экспертизы. Например, в составе преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков, предмет – обязательный элемент состава. Часто требуется наркологическая экспертиза для определения, относится ли то или иное средство к наркотикам. Аналогичное положение с предметом в виде огнестрельного оружия. В составах преступлений, связанных с незаконным оборотом оружия, предмет – обязательный элемент составов (ст. 222–226 УК РФ).

Функции обязательных элементов составов сводятся к следующему:

> система их необходимого набора нужна для признания наличия в деянии состава;

> они участвуют в квалификации преступлений.

Факультативные элементы не влияют на факт наличия составов и не участвуют в квалификации преступлений. Однако они играют роль при индивидуализации наказания. В ст. 61, 63 УК РФ перечислены обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание. Большинство из них связано с объективной стороной преступления – способом, обстановкой и т. д. совершения деяния. Новый УК РФ четко развел обязательные (квалификационные элементы составов преступлений) и факультативные («наказательные») элементы. Так, в ч. 3 ст. 61 УК РФ сказано, что «если смягчающее обстоятельство предусмотрено соответствующей статьей Особенной части УК РФ в качестве признака преступления, оно само по себе не может повторно учитываться при назначении наказания». Аналогичное предписание содержится в ч. 2 ст. 63 УК РФ применительно к отягчающим наказание обстоятельствам. В статьях Особенной части диспозиции норм о конкретных составах преступлений указывают как раз обязательные элементы состава. Факультативные, не указанные в диспозициях норм элементы и их признаки выполняют роль смягчающих или отягчающих наказание обстоятельств.

Объект преступления – это то, на что направлено посягательство, чему причиняется или может быть причинен вред в результате совершения преступления. Объектом преступления признаются важнейшие социальные ценности, интересы, блага, охраняемые уголовным правом от преступных посягательств. В Общей части уголовного закона (ст. 2 УК РФ) дается обобщенный перечень объектов уголовно-правовой охраны. К ним относятся права и свободы человека и гражданина, собственность, общественный порядок и общественная безопасность, окружающая среда, конституционный строй Российской Федерации, мир и безопасность человечества. Этот обобщенный перечень конкретизируется в Особенной части уголовного закона, прежде всего – в названиях разделов и глав Уголовного кодекса, поскольку Особенная часть УК РФ построена по признаку именно родового объекта преступления. Здесь указываются конкретные охраняемые уголовным законом права и свободы человека и гражданина (жизнь, здоровье, свобода, честь и достоинство личности, половая неприкосновенность и половая свобода, конституционные права и свободы граждан и др.), а также важнейшие общественные и государственные интересы, которым причиняется или может быть причинен существенный вред в результате преступных посягательств (собственность, экономические интересы общества и государства, здоровье населения и общественная нравственность, государственная власть и интересы государственной службы, интересы правосудия, порядок управления, порядок несения военной службы и др.).

Понятие объекта преступления тесно связано с сущностью и понятием преступного деяния, его признаками и, прежде всего, основным материальным (социальным) признаком преступления – общественной опасностью. Преступным может быть признано только то, что причиняет или может причинить существенный вред какому-либо социально значимому благу, интересу, т. е. то, что с точки зрения общества является социально опасным. Если деяние не влечет за собой наступления конкретного ущерба или не несет в себе реальной угрозы причинения вреда какому-либо охраняемому уголовным правом интересу либо этот вред явно малозначителен, такое деяние не может быть признано преступлением. Таким образом, нет преступления без объекта посягательства.

Объект преступления имеет принципиальное значение для кодификации уголовного законодательства. По признаку родового объекта преступления строится Особенная часть Уголовного кодекса РФ. Безусловно, это наиболее логичный и практически значимый критерий классификации и систематизации уголовно-правовых норм, рубрикации разделов и глав УК РФ.

Объект преступления позволяет определить характер и степень общественной опасности преступного деяния, т. е. какому именно социально значимому благу, охраняемому уголовным законом, и в какой степени (насколько серьезно) причинен или мог быть причинен вред.

Непринятие во внимание специфики объекта посягательства, неправильное его установление приводят на практике к судебным ошибкам.

Объективная сторона преступления – это внешний акт общественно опасного посягательства на охраняемый уголовным правом объект.

Поведение людей, в том числе и преступное, имеет массу индивидуализирующих его признаков. Часть этих признаков характеризует объективную сторону преступления. Это такие признаки, как действие или бездействие и находящиеся в причинной связи с ними вредные последствия, а также способ, место, время, обстановка, средства и орудия совершения преступления.

К числу признаков объективной стороны относятся:

– действие или бездействие, посягающее на тот или иной объект;

– общественно опасные последствия;

– причинная связь между действием (бездействием) и последствиями;

– способ, место, время, обстановка, средства и орудия совершения преступления.

Законодатель устанавливает, что преступление – это деяние, которое является общественно опасным и противоправным, т. е. дает характеристику такого объективного признака, как деяние. При этом общественно опасное деяние может иметь место в форме действия (т. е. совершения конкретных волевых поступков) или бездействия (т. е. несовершения действий, которые субъект обязан был совершить в конкретном случае).

Действие, т. е. активное поведение, является наиболее распространенным видом общественно опасного деяния. В основе любого действия лежит телодвижение, сознательно направляемое человеком на осуществление определенной цели. Особенностью преступного действия является то, что оно, как правило, не соответствует понятию единого человеческого действия, а слагается из ряда отдельных, связанных между собою актов поведения лица.

Бездействие – это второй вид противоправного общественно опасного поведения. По своим социальным и юридическим свойствам бездействие тождественно действию. Оно, также как и действие, способно объективно оказывать воздействие и вызывать изменения во внешнем мире. В отличие от действия бездействие представляет собой пассивное поведение, заключающееся в несовершении лицом таких действий, которые оно по определенным основаниям должно было и могло совершить в конкретных условиях. На практике преступное бездействие встречается не более чем в 5 % всех уголовных дел.[58]

Бездействие может выразиться в единичном факте воздержания от совершения требуемого действия. Например, отказ свидетеля от дачи показаний (ст. 308 УК РФ). В большинстве случаев бездействие представляет собой систему преступного поведения, что обычно имеет место при злостном уклонении от уплаты средств на содержание детей или нетрудоспособных родителей (ст. 157 УК РФ) и др.

Бездействие может повлечь за собой уголовную ответственность лишь в случаях, когда оно противоправно и общественно опасно. Кроме того, обязательным условием привлечения к ответственности является наличие обязанности и возможности действовать определенным образом, например, для предотвращения опасности, грозящей правоохраняемым интересам.

Обязательными признаками многих преступлений являются последствия и причинная связь. Существуют определенные правила и этапы установления причинной связи между действием (бездействием) и общественно опасным последствием. Во-первых, объективность причинно-следственной связи предполагает исследование ее независимо от вины. Сначала констатируется наличие объективной связи между действием и последствием и лишь затем устанавливается вина в форме умысла либо неосторожности по интеллектуально-волевому отношению к причинному последствию.

Во-вторых, причиной и условием наступления преступного последствия в уголовном праве выступает исключительно действие или бездействие субъекта преступления. Ни силы природы, ни активность вменяемых лиц либо животных, ни работа механизмов причиной преступных последствий не являются.

В-третьих, действие (бездействие) лица должно быть, как минимум, антисоциальным, заключающим в себе определенный риск, возможность вредных последствий. Если действие было социально полезным либо социально нейтральным, оно из дальнейшего установления причинной связи исключается. Так, нельзя признавать причиной тяжкого телесного повреждения действия сторожа, который крикнул на подростка, пытавшегося залезть в конюшню, чтобы угнать для прогулки лошадь, если подросток, убегая, сломал себе ногу. Действия лица были социально полезными, следовательно, деянием, повлекшим преступные последствия, они признаваться не могут.

В-четвертых, следующий этап исследования охватывает установление того, было ли неправомерное либо аморальное деяние необходимым условием наступления вредных последствий. Для этого достаточно вычленить данное деяние из цепи детерминации, и если события будут развиваться так, как они развивались, значит, это деяние не являлось необходимым условием наступления последствий. Так, за неосторожное уничтожение государственного имущества не может нести ответственность уборщица Н., которая, уходя домой, оставила невыключенной электрическую плитку с чайником. Экспертиза установила, что склад был подожжен заведующим складом, который использовал нарушение Н. правил безопасности, чтобы поджечь склад с целью сокрытия хищения. В данном случае Н. допустила нарушения правил пожарной безопасности, однако ее действия не были необходимым условием пожара, ибо независимо от них поджог был произведен другим лицом.

Пятый этап установления причинной связи состоит в признании того, было ли деяние, выполнявшее роль необходимого условия, собственно причиной последствий. Всякая причина заключает в себе необходимое условие наступления результата, но не наоборот: не всякое необходимое условие является причиной последствий. Причина сама, в силу внутренне присущих ей продуцирующих свойств, воспроизводит последствие. Условия такими генетическими свойствами не обладают. Они способствуют появлению причин и их действию. При этом причина исследуется не вообще, не среднестатистически и типично, а конкретно, в данных обстановке, месте и времени ее действия. Поэтому она может быть и типичной, и случайной в конкретной ситуации. И в первом, и во втором случаях она причинно закономерна. Выстрел в сердце – причина смерти. Легкий удар по голове, имеющей аномалии, – также причина смерти при данном состоянии здоровья потерпевшего.

В большинстве преступлений действие (бездействие) и последствия не только тесно связаны, но и не имеют временного разрыва, поэтому установление причинной связи не вызывает трудностей. Как правило, очевидна причинная связь между действием и последствием в преступлениях с нематериальными психологическими или дезорганизационными последствиями, например, клевете, угрозе, в посягательствах на конституционные права граждан. Не вызывает проблем установление причинной связи в преступлениях с материальным ущербом типа кражи, грабежа, материально-физическим вредом в разбое.

Субъект преступления – это лицо, совершившее преступное деяние. В более узком, специальном смысле слова субъект преступления – это лицо, способное нести уголовную ответственность в случае совершения им умышленно или неосторожно общественно опасного деяния, предусмотренного уголовным законом. Из всех многочисленных свойств личности преступника закон выделяет такие, которые свидетельствуют о его способности нести уголовную ответственность. Именно эти признаки характеризуют субъект преступления.

Отсутствие в деянии признаков субъекта преступления, установленных уголовным законом, свидетельствует об отсутствии состава преступления. Поэтому применительно к деяниям малолетних или психически больных, какую бы высокую степень опасности они ни представляли, не употребляются термины «преступное деяние», «преступление».

Уголовное право связывает уголовную ответственность со способностью человека осознавать свои действия и руководить ими. Отсюда уголовно-правовое значение имеют, в первую очередь, такие качества личности, в которых выражается эта способность. Именно они названы в ст. 19 УК РФ в качестве общих условий уголовной ответственности.

В некоторых случаях уголовная ответственность устанавливается нормой Особенной части УК РФ лишь для лиц, обладающих дополнительными признаками. Например, за получение взятки может отвечать только должностное лицо, а за дезертирство – только военнослужащий. Эти специальные признаки также включаются в число обязательных признаков, характеризующих субъекта конкретного состава преступления.

Возраст и вменяемость являются наиболее общими признаками, необходимыми для признания физического лица субъектом любого преступления. Поэтому лицо, отвечающее этим требованиям, называют «общий субъект». Лицо же, отвечающее специальным признакам субъекта, предусмотренным соответствующей уголовно-правовой нормой, принято называть «специальным субъектом».

Достижение установленного УК РФ возраста – одно из общих условий привлечения лица к уголовной ответственности (ст. 19 УК РФ). Необходимость установления в законе минимального возраста уголовной ответственности обусловлена прежде всего тем, что это обстоятельство неразрывно связано со способностью лица осознавать значение своих действий и руководить ими.

Достижение установленного возраста уголовной ответственности предполагает также наличие у лица способности правильно воспринять уголовное наказание, ибо только в этом случае оно может достигнуть своей цели.

Согласно ст. 20 УК РФ уголовной ответственности подлежит лицо, по общему правилу достигшее шестнадцати лет к моменту совершения преступления. В ч. 2 ст. 20 УК РФ перечислены отдельные преступления, при совершении которых ответственность наступает с 14 лет. Исчерпывающий перечень включает следующие три группы составов:

– тяжкие преступления против личности: умышленное убийство и умышленное причинение тяжкого либо средней тяжести вреда здоровью (ст. ст. 105, 111, 112 УК РФ), похищение человека (ст. 126 УК РФ), изнасилование и насильственные действия сексуального характера (ст. ст. 131, 132 УК РФ);

– большинство имущественных преступлений: кража, грабеж, разбой, вымогательство, завладение транспортным средством без цели хищения, умышленное уничтожение или повреждение имущества при отягчающих признаках (ст. ст. 158, 161, 162, 163, 166, ч. 2 ст. 167 УК РФ);

– некоторые из преступлений против общественной безопасности: терроризм, захват заложника, заведомо ложное сообщение об акте терроризма, хулиганство при отягчающих обстоятельствах, вандализм, хищение оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и наркотических средств, приведение в негодность транспортных средств или путей сообщения (ст. 205, 206, 207, ч. 2 ст. 213, ст. 214, 226, 229, 267 УК РФ).

Субъектом преступления может быть только вменяемое лицо. Вменяемость наряду с достижением установленного возраста выступает в качестве условия уголовной ответственности и является одним из общих признаков субъекта преступления.

Вменяемость (от слова «вменять», в смысле «вменять в вину») – в широком, общеупотребительном значении этого слова означает способность нести ответственность перед законом за свои действия. В уголовном праве данное понятие употребляется в более узком, специальном смысле, как антитеза понятию «невменяемость». Именно этим последним понятием оперирует уголовный закон. Часть 1 ст. 21 УК РФ гласит «Не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия или иного болезненного состояния психики».

Из этого положения закона можно заключить, что вменяемость – это такое состояние психики, при котором человек в момент совершения общественно опасного деяния может осознавать значение своих действий и руководить ими и потому способен быть ответственным за свои действия.

Способность понимать фактическую сторону и социальную значимость своих поступков и при этом сознательно руководить своими действиями отличает вменяемого человека от невменяемого. Преступление совершается под воздействием целого комплекса внешних обстоятельств, играющих роль причин и условий преступного поведения. Но ни одно из них не воздействует на человека, минуя его сознание. Будучи мыслящим существом, человек с нормальной психикой способен оценивать обстоятельства, в которых он действует, и с их учетом выбирать вариант поведения, соответствующий его целям. Видя в этом основание для вменения в вину человеку общественно опасного деяния, уголовное право основывается на известных положениях философии о том, что лишь люди, способные познать действительность и ее объективные закономерности, могут действовать свободно.

Невменяемый не может нести уголовную ответственность за свои объективно опасные для общества поступки прежде всего потому, что в них не участвовали его сознание и (или) воля. Общественно опасные деяния психически больных обусловлены их болезненным состоянием. Какой бы тяжелый вред обществу они ни причинили, у общества нет оснований для вменения этого вреда им в вину. Применение наказания к невменяемым было бы несправедливым и нецелесообразным еще и потому, что по отношению к ним недостижимы цели уголовного наказания – исправление осужденного и предупреждение совершения новых преступлений.

К лицам, совершившим общественно опасные деяния в состоянии невменяемости, по назначению суда могут быть применены принудительные меры медицинского характера в случаях, когда психические расстройства связаны с возможностью причинения этими лицами иного существенного вреда либо с опасностью для себя или других лиц. Это особые меры, которые не являются наказанием, а имеют целью излечение указанных лиц или улучшение их психического состояния, а также предупреждение совершения ими новых деяний, предусмотренных статьями Особенной части УК РФ. Виды принудительных мер медицинского характера, а также основания и порядок их применения регулируются уголовно-исполнительным законодательством.

Субъективная сторона является внутренней сущностью преступления. Она представляет собой психическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному деянию, характеризующееся виной, мотивом, целью и эмоциями. Каждое из указанных понятий характеризует психическую сущность преступления с различных сторон. Вина отражает психическое отношение виновного к совершаемому им общественно опасному деянию (действию или бездействию) и наступившим в результате этого общественно опасным последствиям. Она может быть умышленной и неосторожной. Мотив представляет собой побуждение, вызывающее решимость совершить преступление.

Цель преступления – это представление о желаемом результате, к достижению которого стремится лицо, совершающее преступление.

Указанные признаки составляют субъективное основание уголовной ответственности, которое является таким же обязательным, как и объективное основание – действие (бездействие). Игнорирование признаков субъективной стороны может привести к объективному вменению, т. е. привлечению к уголовной ответственности за невиновное причинение вреда. Никакое причинение вреда не может быть признано преступлением, если отсутствует вина лица, причинившего этот вред. Принцип вины является одним из главных принципов уголовного права (ст. 5 УК РФ).

Уголовно-правовое значение перечисленных признаков субъективной стороны различно. Если вина является обязательным элементом любого состава преступления, то мотив и цель принадлежат к факультативным элементам состава преступления, они становятся обязательными, когда законодатель включает их в число обязательных признаков конкретного состава преступления.

Например, в ч. 1 ст. 209 УК РФ, предусматривающей ответственность за бандитизм, обязательным признаком этого состава преступления является цель нападения на граждан или организации.

Несколько сложнее обстоит дело с эмоциями. Законодатель, как правило, не включает их в признаки состава. Исключение составляют ст. 106 (убийство матерью новорожденного ребенка), ст. 107 УК РФ (убийство в состоянии аффекта) и ст. 113 УК РФ (причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью в состоянии аффекта). В этих случаях в качестве обстоятельств, смягчающих наказание за убийство и причинение вреда здоровью, выступают глубокие эмоциональные переживания, вызванные психотравмирующей ситуацией или провоцирующим поведением потерпевшего. Следовательно, смягчающим обстоятельством, влияющим на квалификацию деяния, в этих случаях признается определенное эмоциональное состояние субъекта в момент совершения преступления.

Основным компонентом субъективной стороны является вина, которая представляет собой психическое отношение лица к совершаемому общественно опасному действию или бездействию и его последствиям, выражающееся в форме умысла или неосторожности. Принцип ответственности только за деяния, совершенные виновно, всегда был основополагающим в уголовном праве нашего государства.

Вина включает в себя интеллектуальные, волевые и эмоциональные (чувственные) признаки. Интеллектуальные и волевые признаки учитываются законодателем при определении умысла и неосторожности как форм вины.

Эмоциональные же признаки в эти понятия не включены, однако они так же играют определенную роль и учитываются в процессе правоприменительной практики как обстоятельства, учитываемые судом в процессе индивидуализации наказания. В реальной жизни интеллектуальные, волевые и эмоциональные признаки взаимосвязаны и образуют единый психический процесс, поэтому выделение их является условным, необходимым для уяснения содержания и значения вины.

Интеллектуальные признаки отражают познавательные процессы, происходящие в психике лица. Это – основанная на мышлении способность человека понимать как фактические признаки ситуации, в которой он оказался, и последствия своего поведения в этой ситуации, так и их социальный смысл.

Волевые признаки представляют собой сознательное направление умственных и физических усилий на принятие решения, достижение поставленных целей, удержание от действия, выбор и осуществление определенного варианта поведения и т. д.

Учет обоих критериев, а также соотношения между ними дает основание делить вину на две формы – умышленную и неосторожную. В свою очередь, умышленная форма может быть с прямым или косвенным видом умысла. Неосторожная форма вины подразделяется на преступное легкомыслие и преступную небрежность.

Формы вины в конкретных преступлениях либо прямо указываются в диспозициях статей Особенной части УК РФ, либо подразумеваются и устанавливаются при анализе конструкции нормы УК РФ. Так, если в законе называется цель преступления, то оно может совершаться только с прямым умыслом (поставив цель, добиться ее осуществления можно лишь при желании, что характерно именно для прямого умысла). Об умышленной форме вины свидетельствуют и такие признаки, как злостность деяния, специальный мотив (особая жестокость при убийстве, например), заведомость, незаконность действий и т. д.

Формами вины признаются умысел и неосторожность.

Преступлением, совершенным умышленно, признается деяние (действие или бездействие), совершенное с прямым или косвенным умыслом (ст. 25 УК РФ).

Преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своего деяния, предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления. Данное законодательное определение прямого умысла относится к преступлениям с материальным составом, в котором наказуемым является не только деяние, но и общественно опасные последствия, указанные в диспозиции конкретной статьи в качестве обязательного признака. Поэтому в характеристику прямого умысла включается предвидение последствий и желание их наступления.

Прямой умысел предусматривает два варианта предвидения: неизбежность или реальную возможность наступления общественно опасных последствий. Конкретизация вариантов зависит от обстановки совершаемого преступления, способа и степени подготовленности лица к его совершению (стреляя в упор из надлежащего, проверенного оружия, виновный предвидит неизбежность смерти жертвы; тот же выстрел на значительном расстоянии от потерпевшего создает лишь реальную возможность лишения жизни).

Косвенный умысел в соответствии с законом означает, что лицо осознавало общественную опасность своего деяния (действия или бездействия), предвидело возможность наступления общественно опасных последствий, не желало, но сознательно допускало эти последствия либо относилось к ним безразлично.

По сознанию общественной опасности деяния прямой и косвенный умыслы схожи между собой. Различие между ними проводится по предвидению (вторая часть интеллектуального критерия) и в основном по волевому критерию. Предвидение в прямом умысле охватывает возможность либо неизбежность наступления общественно опасных последствий. В косвенном умысле имеется в виду предвидение только реальной возможности их наступления.

В отдельных случаях лицо, совершающее преступление с косвенным умыслом и не желающее наступления побочных вредных последствий, надеется на какие-то неконкретизированные, абстрактные обстоятельства, которые, по его мнению, могут их предотвратить (на удачу, судьбу, везение и т. п.). По существу такое отношение виновного к возможности наступления последствий есть не что иное, как сознательное их допущение, ибо надежда виновного не связывается с какими-либо реальными обстоятельствами, которые могут предотвратить наступление последствий. Сам он не предпринимает для этого никаких активных действий.

Второй разновидностью проявления воли при косвенном умысле является безразличное отношение к возможности наступления побочных общественно опасных последствий от целенаправленных действий. По существу оно мало чем отличается от сознательного их допущения. Например, хулиган, умышленно открыв беспорядочную стрельбу из ружья на остановке автобуса, убил двух человек и ранил одного. Умысла на убийство у него не было, однако безразличное отношение к наступившим последствиям свидетельствует об особом эгоизме, черствости виновного, полном равнодушии к интересам других людей, общества в целом.

Преступлением, совершенным по неосторожности, признается деяние, совершенное по легкомыслию или небрежности (ст. 26 УК РФ).

По общему правилу, преступление с неосторожной формой менее опасно, чем умышленное, ибо лицо вообще не намеревается совершать преступление. Чаще происходит нарушение каких-либо инструкций (по технике безопасности, противопожарных, обращения с оружием, безопасности движения на автотранспорте и т. п.), которое влечет общественно опасные последствия, превращающие проступок в преступление.

Однако необходимо иметь в виду, что, во-первых, неосторожная форма вины – это одна из опасных разновидностей невнимательности, неосмотрительности, а иногда и равнодушия, неуважения к интересам личности и общества в целом. Во-вторых, в условиях научно-технического прогресса заметно увеличивается число неосторожных преступлений практически во всех сферах деятельности человека. Лица, обязанные по роду своей службы (работы) соблюдать определенные требования, из-за беспечности, легкомыслия, недисциплинированности нарушают их, причиняя огромный ущерб жизни, здоровью людей, окружающей среде. Поэтому уголовно-правовая реакция на совершение неосторожных преступлений вполне оправданна и социально необходима’.

Преступление признается совершенным с преступным легкомыслием, если лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий.

Интеллектуальный критерий преступного легкомыслия состоит из:

– осознания виновным общественной опасности совершаемого действия (бездействия);

– предвидения абстрактной возможности наступления общественно опасных последствий.

Абстрактное предвидение означает, что лицо сознает неправомерность своих действий, понимает (предвидит), что такие действия вообще, в принципе, могут повлечь за собой общественно опасные последствия, но считает невозможным их наступление в данном конкретном случае.

Волевой критерий – лицо не желает наступления последствий, более того, стремится не допустить их с помощью каких-то реально существующих факторов (сил). Прежде всего виновный имеет в виду собственные личные качества – опыт, мастерство, силу, ловкость, профессионализм; далее – действия других лиц, механизмов, даже силы природы. Однако расчеты его оказываются легкомысленными, самонадеянными. Виновный либо не знает законов развития причинной связи между деянием и грозящими последствиями, либо, что чаще встречается в судебной практике по делам с этим видом вины, не учитывает каких-то привходящих обстоятельств, которые существенно меняют развитие причинной связи. Не срабатывают механизмы, не включаются силы, на которые рассчитывало лицо.

Преступная небрежность как вид неосторожной вины в законе характеризуется тем, что лицо не предвидит возможности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло их предвидеть. Таким образом, интеллектуальный критерий состоит в том, что лицо не сознает общественной опасности совершаемых им действий (бездействия). Происходит это потому, что оно не намеревается совершать преступление. Оно нарушает какие-либо нормы, запреты (строительные нормы, правила обращения с оружием, спортивными снарядами, санитарно-эпидемиологические правила) либо всем понятные житейские правила предосторожности. Отсюда – лицо не предвидит общественно опасных последствий своего деяния, причем непредвидение вовсе не означает отсутствия всякого психического отношения к происходящему, а представляет особую форму этого отношения. Непредвидение последствий при небрежности свидетельствует о пренебрежении лица к требованиям закона, правилам общежития, интересам других лиц.

Волевой критерий – лицо при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия. По существу лицо, действующее с преступной небрежностью, упрекают за то, что оно, имея реальную возможность предвидеть общественно опасные последствия своих действий, не проявляет должной внимательности, осмотрительности, заботы, направленной на то, чтобы не допустить общественно опасные последствия.

Обязанность предвидеть последствия своих поступков теоретически является характерным признаком для всех дееспособных здравомыслящих людей. Вопрос о возможности человека сознавать факт нарушения им каких-то правил и предвидеть наступившие в результате этого общественно опасные последствия должен решаться с учетом конкретной обстановки и индивидуальных особенностей лица, привлекаемого к уголовной ответственности. В соответствии с этим в законе и науке уголовного права выделяются два критерия преступной небрежности – объективный и субъективный.

Интеллектуальный критерий:

– при легкомыслии лицо осознает общественно опасный характер своих действий, тогда как при небрежности – нет;

– при легкомыслии лицо предвидит абстрактную возможность наступления последствий, а при небрежности – не предвидит, однако должно (объективный критерий) и могло (субъективный критерий) их предвидеть.

Волевой критерий в легкомыслии – характеризуется легкомысленным расчетом на предотвращение преступных последствий, основанном на реальных жизненных обстоятельствах, при небрежности – непроявлением должного напряжения психических процессов, которое не позволяет ему предвидеть последствия своего поведения.

Статья 159. Мошенничество

1. Мошенничество, то есть хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием, — наказывается штрафом в размере до ста двадцати тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до одного года, либо обязательными работами на срок до трехсот шестидесяти часов, либо исправительными работами на срок до одного года, либо ограничением свободы на срок до двух лет, либо принудительными работами на срок до двух лет, либо арестом на срок до четырех месяцев, либо лишением свободы на срок до двух лет. 2. Мошенничество, совершенное группой лиц по предварительному сговору, а равно с причинением значительного ущерба гражданину, — наказывается штрафом в размере до трехсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до двух лет, либо обязательными работами на срок до четырехсот восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок до двух лет, либо принудительными работами на срок до пяти лет с ограничением свободы на срок до одного года или без такового, либо лишением свободы на срок до пяти лет с ограничением свободы на срок до одного года или без такового. 3. Мошенничество, совершенное лицом с использованием своего служебного положения, а равно в крупном размере, — наказывается штрафом в размере от ста тысяч до пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до трех лет, либо принудительными работами на срок до пяти лет с ограничением свободы на срок до двух лет или без такового, либо лишением свободы на срок до шести лет со штрафом в размере до восьмидесяти тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до шести месяцев либо без такового и с ограничением свободы на срок до полутора лет либо без такового. 4. Мошенничество, совершенное организованной группой либо в особо крупном размере или повлекшее лишение права гражданина на жилое помещение, — наказывается лишением свободы на срок до десяти лет со штрафом в размере до одного миллиона рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до трех лет либо без такового и с ограничением свободы на срок до двух лет либо без такового. 5. Мошенничество, сопряженное с преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности, если это деяние повлекло причинение значительного ущерба, — наказывается штрафом в размере до трехсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до двух лет, либо обязательными работами на срок до четырехсот восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок до двух лет, либо принудительными работами на срок до пяти лет с ограничением свободы на срок до одного года или без такового, либо лишением свободы на срок до пяти лет с ограничением свободы на срок до одного года или без такового. 6. Деяние, предусмотренное частью пятой настоящей статьи, совершенное в крупном размере, — наказывается штрафом в размере от ста тысяч до пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до трех лет, либо принудительными работами на срок до пяти лет с ограничением свободы на срок до двух лет или без такового, либо лишением свободы на срок до шести лет со штрафом в размере до восьмидесяти тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до шести месяцев либо без такового и с ограничением свободы на срок до полутора лет либо без такового. 7. Деяние, предусмотренное частью пятой настоящей статьи, совершенное в особо крупном размере, — наказывается лишением свободы на срок до десяти лет со штрафом в размере до одного миллиона рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до трех лет либо без такового и с ограничением свободы на срок до двух лет либо без такового. Примечания: 1. Значительным ущербом в части пятой настоящей статьи признается ущерб в сумме, составляющей не менее десяти тысяч рублей. 2. Крупным размером в части шестой настоящей статьи признается стоимость имущества, превышающая три миллиона рублей. 3. Особо крупным размером в части седьмой настоящей статьи признается стоимость имущества, превышающая двенадцать миллионов рублей. 4. Действие частей пятой — седьмой настоящей статьи распространяется на случаи преднамеренного неисполнения договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности, когда сторонами договора являются индивидуальные предприниматели и (или) коммерческие организации. Комментарий к Ст. 159 УК РФ 1. Мошенничество — форма хищения, для которой характерны все основные признаки хищения (см. комментарий к статье 158 УК). Отличительная черта мошенничества — способы завладения чужим имуществом. Ими являются обман потерпевшего или злоупотребление его доверием. Владелец имущества, иное лицо, уполномоченный орган власти, будучи введенными в заблуждение субъектом преступления относительно истинных его намерений, передают имущество или право на него виновному, другим лицам либо не препятствуют изъятию этого имущества или приобретению ими права на него.

2. Обман — способ совершения хищения. Он заключается в сообщении потерпевшему заведомо ложных, не соответствующих действительности сведений либо в умолчании об истинных фактах, либо в умышленных действиях. Обман, например, может выразиться в предоставлении фальсифицированного товара, использовании обманных приемов при расчетах за товары и услуги. Обман может иметь место при игре в азартные игры, при имитации кассовых расчетов, любых иных действиях, направленных на введение владельца имущества или иного лица в заблуждение. Сообщаемые при мошенничестве ложные сведения (либо умолчания о каких-либо сведениях) могут относиться к любым обстоятельствам, в частности к юридическим фактам и событиям, качеству, стоимости имущества, личности виновного, его полномочиям, намерениям. 3. Злоупотребление доверием при мошенничестве заключается в использовании с корыстной целью особых доверительных отношений с владельцем имущества или иным лицом, уполномоченным принимать решения о передаче этого имущества третьим лицам. Доверие может быть обусловлено различными обстоятельствами, например служебным положением лица либо личными или родственными отношениями лица с потерпевшим. Злоупотребление доверием также имеет место в случаях принятия на себя лицом обязательств при заведомом отсутствии у него намерения их выполнить (например, получение физическим лицом кредита, аванса за выполнение работ, услуг, предоплаты за поставку товара, если оно не намеревалось возвращать долг или иным образом исполнять свои обязательства).

4. Объект мошенничества совпадает с родовым объектом хищения, это общественные отношения, складывающиеся в сфере распределения и перераспределения материальных благ.

5. Объективная сторона мошенничества заключается в завладении чужим имуществом путем обмана или злоупотребления доверием. Мошенничество может быть совершено только в отношении дееспособного лица, которое по своей воле передает имущество либо право на него виновному. Обман недееспособного (малолетнего, душевнобольного) и получение от него имущества квалифицируется как кража.

В Московский окружной военный суд

119002, г. Москва, Арбат, д. 37

Административный истец:

Светлана Александровна , 2.1. 1973 г.р

Рязанская область, Спасский район, с. Пироговский участок;

Адрес места жительства: 47, г. Рязань, ул. Связи, дом , кв. ; тел.80000065.

Административный ответчик:

Командир вч 015,34 ж/д бригады

г. Рязани, полковник П. Шров;

Адрес: 390015, г. Рязань, ул. Забайкальская, дом 12, «б»;

тел 8477.

КАССАЦИОННАЯ ЖАЛОБА

Решением Рязанского гарнизонного военного суда от 17 декабря 2018 № 2-А-106/18 по административному исковому заявлению бывшей военнослужащей по контракту войсковой части 05 прапорщика Воробьевой С.А. об оспаривании действий командира войсковой части 05 связанных с изданием приказа № 113 от 07.09.2018 года по определению периода самовольного оставления части, для выплаты ей оклада по воинскому званию и оклада по воинской должности по 1 тарифному разряду, было отказано. Копию решения прилагаю.

Апелляционным определением судебной коллегии по административным делам Московского окружного военного суда по делу № ЗЗа-247 от 14 марта 2019 года на решение Рязанского гарнизонного военного суда от 17 декабря 2018 года, которым отказано в удовлетворении административного искового заявления бывшей военнослужащей войсковой части 01855 прапорщика запаса Воробьевой Светланы Александровны об оспаривании действий командира указанной воинской части, связанных с изданием приказа по определению периода для выплаты оклада по воинскому званию и оклада по воинской должности по 1 тарифному разряду, определил решение Рязанского гарнизонного военного суда от 17 декабря 2018 года по административному исковому заявлению Воробьевой Светланы Александровны оставить без изменения, а ее апелляционную жалобу — без удовлетворения.

С решениями и определениями вышеуказанных судов я не согласна в соответствии с гражданским законодательством, суд обязан разрешать гражданские дела на основании Конституции Российской Федерации, международных договоров Российской Федерации, федеральных конституционных законов, федеральных законов, нормативных правовых актов Президента Российской Федерации, нормативных правовых актов Правительства Российской Федерации, нормативных правовых актов федеральных органов государственной власти. Считаю, что решения судов не соответствует действующему законодательству и сложившейся судебной практике, подлежит отмене по следующим основаниям.

Реализация мер правовой и социальной защиты военнослужащих, и членов их семей возлагается на органы государственной власти, федеральные государственные органы, органы местного самоуправления, федеральные суды общей юрисдикции, правоохранительные органы в пределах их полномочий, а также является обязанностью командиров.

Существенное значение имеет процессуальное регулирование юридической ответственности, которое подчинено двуединой задаче: каждый правонарушитель должен быть, подвергнут мерам государственного принуждения на основе, в пределах и в рамках закона и меры, рассчитанные на борьбу с правонарушениями, не должны коснуться того, кто не совершил ничего противоправного.

То есть суд в своем определении по сути применил последствия ст. 337 СОЧ неправомерно! существенное значение имеет процессуальное регулирование юридической ответственности, которое подчинено двуединой задаче: каждый правонарушитель должен быть, подвергнут мерам государственного принуждения на основе, в пределах и в рамках закона и меры, рассчитанные на борьбу с правонарушениями, не должны коснуться того, кто не совершил ничего противоправного.

Как известно, в силу ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации, являются составной частью ее правовой системы.

Ратифицировав Европейскую Конвенцию о защите прав человека и основных свобод 1950 года, Россия тем самым приспособила российские правовые нормы к международным правовым стандартам. При этом, указанные международно-правовые обязательства предусматривают осуществление Россией на государственном уровне целого комплекса мер, позволяющих обеспечивать защиту прав и свобод человека и гражданина на общегосударственном уровне.

В п. 2 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и его основных свобод 1950 года отражено: «Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления считается невиновным, до тех пор пока его виновность не будет установлена законным порядком»3; в ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 года отражено: «Каждый обвиняемый в уголовном преступлении имеет право считаться невиновным, пока виновность его не будет доказана согласно закону» .

Европейский Суд отметил, что ст. 6 Конвенции направлена также на предупреждение ущерба справедливому рассмотрению уголовного дела от преждевременных заявлений о виновности сделанных в связи с этим разбирательством.

В своих решениях Европейский Суд отметил, что официальные заявления стороны обвинения, в которых они в категоричной форме высказывают мнение о виновности подозреваемого как об устоявшемся факте уже на ранней стадии уголовного дела, является прямым нарушением принципа презумпции невиновности. При этом, по мнению Европейского Суда, властям необходимо различать заявление о том, что лицо лишь подозревается в совершении преступления, от прямого утверждения о том, что лицо совершило указанное преступление, до признания виновности этого лица судом.

Так, по делу «Минелли против Швейцарии» (Постановление ЕСПЧ от 25 марта 1983 г. «Minelli v. Switzerland»), по делу «Аллене де Рибемон против Франции» (Постановление ЕСПЧ от 10 февраля 1995 г. «Allenet de Ribemont v. France»), Европейский уд отметил, что презумпция невиновности запрещает преждевременное выражение самим судом мнения о том, что лицо, обвиняемое в совершении преступления, виновно, до того как это будет установлено в соответствии с законом; но также охватывает высказывания, допущенные иными должностными лицами по поводу рассматриваемого уголовного дела .

Такое нарушение имеет место даже при отсутствии формальных заявлений о вине лица, но когда есть основания говорить, что национальный суд считает человека виновным.

Такая позиция ЕСПЧ закреплена в ряде вердиктов, в частности, в решениях по делам «Deweer v. Belgium», «Minelli v. Switzerland» и «Allenet de Ribemont v. France».

Пункт 2 ст. 6 Конвенции обеспечивает право считаться невиновным до тех пор, пока виновность не будет доказана в законном порядке».

Кроме этого, согласно решению по делу «Аллен против Объдиненного Королевства» презумпция невиновности, которая рассматривается как процессуальная гарантия в контексте самого уголовного производства, определяет требования по:

• бремени доказывания;

• правовых презумпций факта и права;

• привилегии против самобичеванию;

• досудебного обнародования элементов дела;

• преждевременных высказываний суда или других представителей государства по вине лица.

Ратифицировав Конвенцию о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней 30.03.1998 г. Российская Федерация признала юрисдикцию Европейского суда по правам человека и обязалась не только исполнять конкретные его решения, но и обеспечивать соблюдение прав человека на своей территории.

Презумпция невиновности обвиняемого – признаваемый всеми международный принцип, закрепленный в ч. 1 ст. 11 Всеобщей Декларации прав человека 1948 года; ч. 2 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 года, ч. 2 ст. 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, подписанной в Риме 04.11.1950; п. 1 Резолюции 2858 (XXVI) Генеральной Ассамблеи ООН «Права человека при отправлении правосудия от 20 декабря 1971 г.».

В Резолюции Комиссии ООН по правам человека «О целостности судебной системы от 19 апреля 2002 г. в п. 3 указывается: «важно, чтобы каждый обвиняемый в уголовном преступлении, имел право считаться невиновным, пока виновность его не будет доказана согласно закону в ходе гласного судебного разбирательства, при котором ему обеспечиваются все необходимые гарантии для защиты». Аналогичное положение закреплено в ст. 49 Конституции РФ и в ст. 14 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

Несмотря на столь всеобъемлющее закрепление данного принципа, Европейский Суд по правам человека (ЕСПЧ) отмечает имеющие место недостатки по рассматриваемому вопросу в нашей правоприменительной практике. Причем они имеют место, как в работе дознавателя, следователя, так и суда.

ЕСПЧ обращает внимание, что имеют место случаи неправомерного поведения отдельных должностных лиц, позволяющих высказывать свою

позицию относительно доказанности преступления по уголовному делу, материалы которого еще предстоит рассмотреть в суде.

На основании вышесказанного в соответствии со ст. 318-320 КАС РФ,

ПРОШУ:

1) Отменить решение Рязанского городского суда по административному от 17 декабря 2018 № 2-А-106/18; 2) Отменить апелляционное определение судебной коллегии по административным делам Московского окружного военного суда N 4Га-460/2018 от 24 октября 2018 года.

ПРИЛОЖЕНИЯ : 1) Копия решения Рязанского гарнизонного военного суда № 2-А-106/18 от 17 декабря 2018 года по числу участвующих лиц; 2) Московского окружного военного суда по делу № ЗЗа-247 от 14 марта 2019;

3) Квитанция оплаты государственной пошлины на сумму 150 рублей;

«__» ______________2018 г _______________ /Воробьева С.А./

Согласно п. 39 Устава, приказ — распоряжение командира (начальника), обращенное к подчиненным и требующее обязательного выполнения определенных действий, соблюдения тех или иных правил или устанавливающее какой-либо порядок, положение.

Приказ может быть отдан в письменном виде, устно или по техническим средствам связи одному или группе военнослужащих . Приказ, отданный в письменном виде, является основным распорядительным служебным документом (нормативным актом) военного управления, издаваемым на правах единоначалия командиром воинской части.

В соответствии с п. 41 Устава, приказ (приказание) должен соответствовать федеральным законам, общевоинским уставам и приказам вышестоящих командиров (начальников). Отдавая приказ (приказание), командир (начальник) не должен допускать злоупотребления должностными полномочиями или их превышения.

При этом, п. 44 Устава предусматривает, что командир (начальник) несет ответственность за отданный приказ (приказание) и его последствия, за соответствие содержания приказа (приказания) требованиям статьи 41 настоящего Устава и за непринятие мер по обеспечению его выполнения.

Анализируя приведенные нормы права, следует придти к выводу о том, что командир, при издании приказа, отвечает за его соответствие нормам действующего законодательства. В связи с чем, командир несет ответственность, как за соответствие своего приказа нормам действующего законодательства, так и за последствия, которые может повлечь отданный им приказ.

Статья 337. Самовольное оставление части или места службы

1. Самовольное оставление части или места службы, а равно неявка в срок без уважительных причин на службу при увольнении из части, при назначении, переводе, из командировки, отпуска или медицинской организации продолжительностью свыше двух суток, но не более десяти суток, совершенные военнослужащим, проходящим военную службу по призыву, -

наказываются арестом на срок до шести месяцев или содержанием в дисциплинарной воинской части на срок до одного года.

2. Те же деяния, совершенные военнослужащим, отбывающим наказание в дисциплинарной воинской части, —

наказываются лишением свободы на срок до двух лет.

3. Самовольное оставление части или места службы, а равно неявка в срок без уважительных причин на службу продолжительностью свыше десяти суток, но не более одного месяца, совершенные военнослужащим, проходящим военную службу по призыву или по контракту, —

наказываются ограничением по военной службе на срок до двух лет, либо содержанием в дисциплинарной воинской части на срок до двух лет, либо лишением свободы на срок до трех лет.

4. Деяния, предусмотренные частью третьей настоящей статьи, продолжительностью свыше одного месяца —

наказываются лишением свободы на срок до пяти лет.

Примечание. Военнослужащий, впервые совершивший деяния, предусмотренные настоящей статьей, может быть освобожден от уголовной ответственности, если самовольное оставление части явилось следствием стечения тяжелых обстоятельств.

Статья 338. Дезертирство

1. Дезертирство, то есть самовольное оставление части или места службы в целях уклонения от прохождения военной службы, а равно неявка в тех же целях на службу -

наказывается лишением свободы на срок до семи лет.

2. Дезертирство с оружием, вверенным по службе, а равно дезертирство, совершенное группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, —

наказывается лишением свободы на срок до десяти лет.

Примечание. Военнослужащий, впервые совершивший дезертирство, предусмотренное частью первой настоящей статьи, может быть освобожден от уголовной ответственности, если дезертирство явилось следствием стечения тяжелых обстоятельств.

Разграничение СОЧ и Дезертирства 

15. При разграничении преступлений, предусмотренных статьями 337 и 338 УК РФ, судам необходимо исходить из того, что ответственность по статье 337 УК РФ наступает лишь при наличии у лица намерения временно уклониться от исполнения обязанностей военной службы и по истечении определенного срока возвратиться в часть (к месту службы) для прохождения военной службы. При дезертирстве (статья 338 УК РФ) лицо имеет цель вовсе уклониться от исполнения обязанностей военной службы. Если такая цель появилась у военнослужащего после самовольного оставления части (места службы), содеянное следует квалифицировать только как дезертирство.

18. Судам следует иметь в виду, что согласно примечаниям к статьям 337 и 338 УК РФ военнослужащие, впервые совершившие самовольное оставление части (места службы) или дезертирство, предусмотренное частью 1 статьи 338 УК РФ, вследствие стечения тяжелых обстоятельств, могут быть освобождены от уголовной ответственности. Под стечением тяжелых обстоятельств следует понимать объективно существовавшие на момент самовольного оставления части (места службы) неблагоприятные жизненные ситуации личного, семейного или служебного характера, воспринимавшиеся военнослужащим как негативные обстоятельства, под воздействием которых он принял решение совершить преступление. К ним могут относиться, в частности, такие жизненные обстоятельства, которые обусловливают необходимость незамедлительного прибытия военнослужащего к месту нахождения близких родственников (тяжелое состояние здоровья отца, матери или других близких родственников, похороны указанных лиц и др.) либо существенно затрудняют его пребывание в части (в месте службы) в силу различных причин (например, из-за неуставных действий в отношении военнослужащего, невозможности получить медицинскую помощь).

Если тяжелые обстоятельства устранены или отпали (например, отпала необходимость ухода за близким родственником), а военнослужащий продолжает незаконно пребывать вне части (места службы), за последующее уклонение от военной службы он подлежит уголовной ответственности на общих основаниях. Самовольное оставление части (места службы) вследствие стечения тяжелых обстоятельств может совершаться в состоянии крайней необходимости (статья 39 УК РФ).

Например, самовольное оставление части (места службы) вследствие применения к военнослужащему насилия со стороны сослуживцев или командиров, когда в конкретной ситуации у него отсутствовала возможность иным способом сохранить жизнь или здоровье. В этом случае суд постановляет оправдательный приговор ввиду отсутствия в деянии состава преступления.

ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ 

Именем Российской Федерации РЕШЕНИЕ

от 27 января 2016 г. N ВКАПИ15-78 Верховный Суд Российской Федерации в составе:

судьи Верховного Суда Российской Федерации Замашнюка А.Н.,при секретаре Д.,с участием прокурора Лиховидова К.С., административного истца З., представителей административного ответчика — Министра обороны Российской Федерации по доверенности И. и С., рассмотрев в открытом судебном заседании административное дело по административному исковому заявлению З. о признании недействующим абзаца второго пункта 173 Порядка обеспечения денежным довольствием военнослужащих Вооруженных Сил Российской Федерации, утвержденного приказом Министра обороны Российской Федерации от 30 декабря 2011 г. N 2700, в части, касающейся выплаты военнослужащим, проходящим военную службу по контракту, за период самовольного оставления воинской части или места военной службы оклада по воинскому званию и оклада по воинской должности по 1 тарифному разряду,

установил:

приказом Министра обороны Российской Федерации от 30 декабря 2011 г. N 2700 утвержден Порядок обеспечения денежным довольствием военнослужащих Вооруженных Сил Российской Федерации (далее — Порядок), который разработан для реализации положений Федерального закона от 7 ноября 2011 г. N 306-ФЗ «О денежном довольствии военнослужащих и предоставлении им отдельных выплат».

Приказ Министра обороны Российской Федерации от 30 декабря 2011 г. N 2700 зарегистрирован в Министерстве юстиции Российской Федерации 12 мая 2012 г. N 24125 и опубликован для всеобщего сведения 28 мая 2012 г. в «Российской газете».

Абзацами первым и вторым пункта 173 Порядка предусмотрено, что военнослужащим, проходящим военную службу по контракту, за период самовольного оставления воинской части или места военной службы, определенный в установленном порядке приказом соответствующего командира (начальника), выплачивается оклад по воинскому званию и оклад по воинской должности по 1 тарифному разряду. ( примечание — ПМО 2700 : 7. Денежное довольствие, причитающееся военнослужащему и своевременно не выплаченное или выплаченное в меньшем, чем следовало, размере, выплачивается за весь период, в течение которого военнослужащий имел право на него, но не более чем за три года, предшествовавшие обращению за получением денежного довольствия.) ( примечание : 

В соответствии с п. 5 статьи 3 Положения, в срок военной службы не засчитывается:

а)  время пребывания военнослужащего в дисциплинарной воинской

части;

б) время отбывания ареста осужденным военнослужащим;

в) время отбывания дисциплинарного ареста;

г) время самовольного оставления воинской части или установленного за пределами воинской части места военной службы продолжительностью свыше 10 суток независимо от причин оставления.)

З., проходящий военную службу по контракту, 22 декабря 2008 г. был уволен с военной службы, но не исключен из списков личного состава воинской части и зачислен в распоряжение командования. В отношении З. в связи с самовольным отсутствием на военной службе воинским должностным лицом был издан приказ об установлении с 1 января 2015 г. выплаты денежного довольствия в соответствии с пунктом 173 Порядка. ( 

З. обратился в Верховный Суд Российской Федерации с административным исковым заявлением о признании недействующим абзаца второго пункта 173 Порядка в части, касающейся выплаты военнослужащим, проходящим военную службу по контракту, за период самовольного оставления воинской части или места военной службы оклада по воинскому званию и оклада по воинской должности по 1 тарифному разряду, утверждая, что оспариваемая норма нарушает его права и социальные гарантии на получение денежного довольствия в период нахождения в распоряжении командования, поскольку не соответствует пункту 2 статьи 4 Федерального закона от 27 мая 1998 г. N 76-ФЗ «О статусе военнослужащих» и пунктам 1, 2 и 28 статьи 2Федерального закона от 7 ноября 2011 г. N 306-ФЗ «О денежном довольствии военнослужащих и предоставлении им отдельных выплат».

В судебном заседании З. поддержал заявление по изложенным в нем доводам и настаивал на его удовлетворении, уточнив при этом, что после увольнения с военной службы и зачисления в распоряжение начальника Краснодарского высшего военного авиационного училища летчиков в декабре 2008 года он на службу не прибывал и появлялся в училище эпизодически только для получения денежного довольствия.

Представители Министра обороны Российской Федерации И. и С., возражая против доводов административного истца, пояснили, что оспариваемый нормативный правовой акт издан Министром обороны Российской Федерации в пределах его полномочий и компетенции, официально опубликован, в оспариваемой части не противоречит федеральному законодательству, права и свободы З. не нарушает, а период самовольного оставления воинской части продолжительностью свыше 10 суток не засчитывается военнослужащим в срок военной службы и такие военнослужащие в течение этого времени не признаются исполняющими обязанности военной службы.

Выслушав объяснения административного истца, возражения представителей Министра обороны Российской Федерации, проверив оспариваемое нормативное положение на соответствие нормативным правовым актам, имеющим большую юридическую силу, заслушав заключение прокурора Лиховидова К.С., полагавшего необходимым отказать в удовлетворении требований административного истца, Верховный Суд Российской Федерации приходит к выводу о том, что поданное З. административное исковое заявление удовлетворению не подлежит по следующим основаниям.

В соответствии со статьей 12 Федерального закона от 28 мая 1998 г. N 76-ФЗ «О статусе военнослужащих» военнослужащие обеспечиваются денежным довольствием в порядке и в размерах, установленных Федеральным законом от 7 ноября 2011 г. N 306-ФЗ «О денежном довольствии военнослужащих и предоставлении им отдельных выплат» (далее — Закон), иными федеральными законами, нормативными правовыми актами Президента Российской Федерации, нормативными правовыми актами Правительства Российской Федерации, нормативными правовыми актами федеральных органов исполнительной власти и нормативными правовыми актами иных федеральных государственных органов.

Согласно статье 1 Закона данный федеральный закон устанавливает денежное довольствие военнослужащих и отдельные выплаты военнослужащим с учетом занимаемых воинских должностей, присвоенных воинских званий, общей продолжительности военной службы, выполняемых задач, а также условий и порядка прохождения ими военной службы.

На основании пункта 32 статьи 2 Закона определение порядка обеспечения военнослужащих денежным довольствием отнесено к компетенции федеральных органов исполнительной власти, в которых федеральным законом предусмотрена военная служба.

В соответствии с пунктом 1, подпунктом 43 пункта 7, подпунктами 7, 30 и 43 пункта 10Положения о Министерстве обороны Российской Федерации, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 16 августа 2004 г. N 1082, Министерство обороны Российской Федерации является федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по нормативно-правовому регулированию в области обороны, а также иные установленные федеральными конституционными законами, федеральными законами, актами Президента Российской Федерации и Правительства Российской Федерации функции, реализует меры правовой и социальной защиты военнослужащих. Министр обороны Российской Федерации решает вопросы обеспечения прав военнослужащих, предоставления им социальных гарантий и компенсаций, определяет порядок обеспечения военнослужащих Вооруженных Сил денежным довольствием, издает приказы.

Во исполнение указанных выше положений нормативных правовых актов в Министерстве обороны Российской Федерации был разработан и утвержден приказом Министра обороны Российской Федерации от 30 декабря 2011 г. N 2700 Порядокобеспечения денежным довольствием военнослужащих Вооруженных Сил Российской Федерации.

Таким образом, частично оспариваемый административным истцом Порядокутвержден полномочным должностным лицом — Министром обороны Российской Федерации в пределах его компетенции и согласно части 3 статьи 15 Конституции Российской Федерации официально опубликован для всеобщего сведения.

Вопреки доводам административного истца оснований утверждать о том, что оспариваемый им абзац второй пункта 173 Порядка в части, касающейся выплаты военнослужащим, проходящим военную службу по контракту, за период самовольного оставления воинской части или места военной службы оклада по воинскому званию и оклада по воинской должности по 1 тарифному разряду, нарушает его права и социальные гарантии на получение денежного довольствия в период нахождения в распоряжении командования, не имеется.

Так, согласно пункту 1 статьи 10 Федерального закона от 27 мая 1998 г. N 76-ФЗ «О статусе военнослужащих» право на труд реализуется военнослужащими посредством прохождения ими военной службы и, следовательно, предполагает справедливое вознаграждение за нее.

На основании пункта 1 статьи 3 упомянутого закона для военнослужащих устанавливается единая система правовой и социальной защиты, а также материального и иных видов обеспечения с учетом занимаемых воинских должностей, присвоенных воинских званий, общей продолжительности военной службы, в том числе и в льготном исчислении, выполняемых задач, условий и порядка прохождения ими военной службы.

В соответствии с пунктом 3 статьи 32 Федерального закона от 28 марта 1998 г. N 53-ФЗ «О воинской обязанности и военной службе» одним из условий прохождения военной службы по контракту является обязанность проходящего военную службу гражданина в течение определенного срока добросовестно исполнять все общие, должностные и специальные обязанности военнослужащих, установленные законодательными и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации.

Добровольно заключая контракт о прохождении военной службы с Министерством обороны Российской Федерации, военнослужащий тем самым соглашается с условиями оплаты его труда, которые предусмотрены специальными нормативными актами именно для этой категории граждан.

Согласно пункту 1 статьи 2 Закона денежное довольствие военнослужащих, проходящих военную службу по контракту, является основным средством их материального обеспечения и стимулирования исполнения обязанностей военной службы.

Пунктом 2 названной статьи Закона определено, что денежное довольствие военнослужащего, проходящего военную службу по контракту, состоит из месячного оклада в соответствии с присвоенным воинским званием (далее — оклад по воинскому званию) и месячного оклада в соответствии с занимаемой воинской должностью (далее — оклад по воинской должности), которые составляют оклад месячного денежного содержания военнослужащего (далее — оклад денежного содержания), и из ежемесячных и иных дополнительных выплат.

Из анализа данных правовых норм следует, что право военнослужащего на материальное обеспечение, включающее в себя право на обеспечение денежным довольствием, обусловлено непосредственным исполнением военнослужащим обязанностей военной службы, а размер получаемого военнослужащим денежного довольствия зависит в том числе и от его личного отношения к исполнению обязанностей военной службы.

На основании статьи 37 Федерального закона от 28 марта 1998 г. N 53-ФЗ «О воинской обязанности и военной службе» не признаются исполняющими обязанности военной службы военнослужащие при самовольном нахождении вне расположения воинской части, а в силу пункта 12 статьи 38 того же закона в срок военной службы не засчитывается время самовольного оставления воинской части или установленного за пределами воинской части места военной службы независимо от причин оставления продолжительностью свыше 10 суток.

Согласно пункту 28 статьи 2 Закона Министр обороны Российской Федерации вправе определять порядок выплаты военнослужащим, проходящим военную службу по контракту, находящимся в распоряжении командира (начальника), оклада по воинскому званию, оклада по последней занимаемой воинской должности и ежемесячной надбавки за выслугу лет.

Реализуя предоставленное ему право и действуя в пределах своих полномочий, Министр обороны Российской Федерации в пунктах 13 и 20 Порядка установил, что оклады по воинским званиям и по воинским должностям выплачиваются военнослужащим за весь период военной службы по день исключения их из списков личного состава воинской части в связи с увольнением с военной службы, за исключением случаев, предусмотренных Порядком, которые в общем виде приведены в разделе 6 этого порядка.

Так, пунктами 152, 153 Порядка урегулирован механизм выплаты денежного довольствия военнослужащим, проходящим военную службу по контракту, в период нахождения их в распоряжении.

Вместе с тем пункты 172 и 173 Порядка регламентируют порядок выплаты денежного довольствия военнослужащим в особом (ином) случае — при самовольном оставлении ими воинской части или места военной службы.

Причем пункт 172 Порядка определяет порядок выплаты денежного довольствия в случае самовольного оставления военнослужащими воинской части или места военной службы свыше 10 суток независимо от причин оставления, а пункт 173Порядка — виды окладов и порядок выплат, которые производятся военнослужащим за период самовольного оставления воинской части или места военной службы, то есть указанные пункты регламентируют порядок выплаты денежного довольствия военнослужащим в особом случае — при самовольном оставлении воинской части или места службы вне зависимости от занятия ими должности или нахождения в распоряжении.

Таким образом, поскольку время самовольного оставления воинской части военнослужащим не признается исполнением обязанностей военной службы, Министр обороны Российской Федерации в пределах предоставленных ему пунктом 32 статьи 2Закона полномочий в пункте 173 Порядка правомерно определил порядок выплаты денежного довольствия военнослужащим, проходящим военную службу по контракту, в период самовольного оставления воинской части или места службы исходя из оклада по воинскому званию и оклада по воинской должности по 1 тарифному разряду, в связи с чем довод административного истца о нарушении его права на получение денежного довольствия как военнослужащего, находящегося в распоряжении, и противоречии оспариваемой нормы пунктам 1, 2, 28 статьи 2 Закона является несостоятельным.

По этим же основаниям оспариваемая З. норма Порядка не противоречит и пункту 2 статьи 4 Федерального закона от 28 мая 1998 г. N 76-ФЗ «О статусе военнослужащих», поскольку уменьшение размера получаемого административным истцом денежного довольствия было обусловлено его личными действиями — самовольным отсутствием в воинской части, а порядок обеспечения военнослужащих денежным довольствием Министр обороны Российской Федерации вправе определять в силу Закона.

В соответствии с пунктом 2 части 2 статьи 215 КАС РФ суд, признав, что оспариваемый полностью или в части нормативный правовой акт не противоречит иному нормативному правовому акту, имеющему большую юридическую силу, принимает решение об отказе в удовлетворении заявленных требований.

Поскольку частично оспариваемый административным истцом Порядок утвержден полномочным должностным лицом — Министром обороны Российской Федерации в пределах его компетенции, официально опубликован для всеобщего сведения, его пункт 173 в оспариваемой части не противоречит требованиям Федерального законаот 7 ноября 2011 г. N 306-ФЗ «О денежном довольствии военнослужащих и предоставлении им отдельных выплат» и части 2 статьи 4 Федерального закона от 27 мая 1998 г. N 76-ФЗ «О статусе военнослужащих» и не нарушает прав и охраняемых законом интересов административного истца и других военнослужащих, проходящих военную службу по контракту, на получение денежного довольствия в период самовольного оставления части или места службы, административный иск удовлетворению не подлежит.

В связи с отказом в удовлетворении иска понесенные судебные расходы на уплату государственной пошлины возмещению не подлежат.

Руководствуясь ст. 175 — 180, 213 и 215 КАС РФ, Верховный Суд Российской Федерации

решил:

в удовлетворении административного искового заявления З. о признании недействующим абзаца второго пункта 173 Порядка обеспечения денежным довольствием военнослужащих Вооруженных Сил Российской Федерации, утвержденного приказом Министра обороны Российской Федерации от 30 декабря 2011 г. N 2700, в части, касающейся выплаты военнослужащим, проходящим военную службу по контракту, за период самовольного оставления воинской части или места военной службы оклада по воинскому званию и оклада по воинской должности по 1 тарифному разряду, отказать.

Решение может быть обжаловано в Апелляционную коллегию Верховного Суда Российской Федерации в течение месяца со дня принятия в окончательной форме.

Судья Верховного СудаРоссийской ФедерацииА.Н.ЗАМАШНЮК

Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 3 апреля 2008 г. N 3 «О практике рассмотрения судами уголовных дел об уклонении от призыва на военную службу и от прохождения военной или альтернативной гражданской службы» (с изменениями и дополнениями)

9. Обратить внимание судов, что ответственность по статьям 337, 338 и 339 УК РФ наступает за уклонение военнослужащего от исполнения обязанностей военной службы, совершенное лишь указанными в диспозициях этих статей способами (самовольное оставление части или места службы, неявка в срок без уважительных причин на службу, симуляция болезни, причинение себе какого-либо повреждения (членовредительство), подлог документов или иной обман).

10. Под оставлением части или места службы применительно к статье 337 УК РФ следует понимать убытие военнослужащего за пределы территории части, в которой он проходит военную службу, или уход с места службы, не совпадающего с расположением части (например, место нахождения военнослужащего в командировке или место его лечения).

В случае, если подразделения одной части расположены обособленно, оставление военнослужащим подразделения следует признавать оставлением части, а не места службы. Самовольным считается оставление части или места службы военнослужащим, проходящим военную службу по призыву, без соответствующего разрешения командира (начальника).

Военнослужащий, проходящий военную службу по контракту, считается самовольно оставившим часть или место службы в случае ухода без соответствующего разрешения со службы в течение установленного регламентом служебного времени или установленного приказом (распоряжением) командира (начальника) времени, если этот уход не вызван служебной необходимостью. При этом для квалификации содеянного по статье 337 УК РФ необходимо установить наличие цели уклониться от исполнения обязанностей военной службы на срок свыше десяти суток, но не более одного месяца (часть 3), либо на срок свыше одного месяца (часть 4).

Как неявку в срок без уважительных причин на службу военнослужащих, проходящих военную службу по контракту (части 3 и 4 статьи 337 УК РФ), следует понимать не только неявку при назначении, переводе, из командировки, отпуска или лечебного учреждения, но и неприбытие указанных лиц на службу ко времени, установленному регламентом служебного времени или приказом (распоряжением) командира (начальника).

12. Под продолжительностью самовольного оставления части (места службы) или неявки в срок на службу, указанной в статье 337 УК РФ, понимается фактическое время незаконного пребывания военнослужащего вне части (места службы), исчисляемое с момента самовольного оставления части (места службы) либо истечения установленного срока явки на службу и до момента прекращения такого пребывания по воле или вопреки воле лица (например, добровольная явка в часть (к месту службы) или в органы военного управления, задержание). При этом срок незаконного пребывания военнослужащего вне части (места службы) исчисляется сутками и месяцами.

Разграничение СОЧ и Дезертирства 

15. При разграничении преступлений, предусмотренных статьями 337 и 338 УК РФ, судам необходимо исходить из того, что ответственность по статье 337 УК РФ наступает лишь при наличии у лица намерения временно уклониться от исполнения обязанностей военной службы и по истечении определенного срока возвратиться в часть (к месту службы) для прохождения военной службы. При дезертирстве (статья 338 УК РФ) лицо имеет цель вовсе уклониться от исполнения обязанностей военной службы. Если такая цель появилась у военнослужащего после самовольного оставления части (места службы), содеянное следует квалифицировать только как дезертирство.

Обзор судебной практики Верховного Суда РФ по делам о преступлениях против военной службы и некоторых должностных преступлениях, совершаемых военнослужащими. II. Преступления против порядка пребывания на военной службе (уклонения от военной службы)

II. Преступления против порядка пребывания на военной службе (уклонения от военной службы)

Содержание статей 337, 338 и 339 УК, предусматривающих ответственность за самовольное оставление части или места службы, дезертирство и уклонение от исполнения обязанностей военной службы путем симуляции болезни или иными способами, несколько отличается от соответствующих составов прежнего УК РСФСР.
Так, частью 1 ст. 337 УК предусмотрена ответственность за самовольное оставление части или места службы, а равно неявку в срок на службу, совершенные военнослужащим, проходящим военную службу по призыву, продолжительностью свыше двух суток, но не более десяти суток. Между тем, по ч. 1 ст. 246 УК РСФСР квалифицировались совершенные той же категорией военнослужащих уклонения продолжительностью свыше трех суток, но не более месяца.
Соответственно ч. 3 ст. 337 УК содержит состав уклонения продолжительностью свыше десяти суток, но не более одного месяца, а ч. 4 – свыше одного месяца.
В действующем УК впервые появилась специальная норма – ч. 2 ст. 337 УК, предусматривающая ответственность за уклонение от военной службы, совершенное военнослужащим, отбывающим наказание в дисциплинарной воинской части. В то же время состав самовольной отлучки (ст. 245 УК РСФСР) в УК отсутствует.
Статья 338 УК в отличие от действовавшего ранее закона содержит квалифицирующие признаки дезертирства – совершение его с оружием, вверенным по службе, а равно группой лиц по предварительному сговору или организованной группой (ч. 2 ст. 338 УК).
В ст. 339 УК не указана такая прежде существовавшая форма уклонения, как отказ от несения обязанностей военной службы. Вместе с тем, в зависимости от умысла виновного симуляция болезни, членовредительство, подлог документов или иной обман делятся на совершенные с целью временного или полного освобождения от исполнения обязанностей военной службы (соответственно чч. 1 и 2 ст. 339 УК).
Кроме того, ст. 337 и 338 УК содержат примечания, предусматривающие основания освобождения от уголовной ответственности за совершение данных преступлений.
Видовым объектом данной группы преступлений является установленный действующим законодательством Российской Федерации порядок пребывания на военной службе, в соответствии с которым военнослужащий должен проходить службу в установленном для него месте и выполнять служебные обязанности в полном объеме.
Военнослужащий, исключенный (временно выведенный) из сферы воинских правоотношений в связи с применением к нему меры пресечения в виде заключения под стражу, не может нести ответственность по названным статьям.
Военным судом Уфимского гарнизона Ануфриев, совершивший побег с гарнизонной гауптвахты, на которой он находился в связи с избранием в отношении него меры пресечения по уголовному делу в виде заключения под стражу, был осужден по ч. 1 ст. 313 и ч. 1 ст. 338 УК.
Действия Ануфриева суд первой инстанции расценил как побег из-под стражи и дезертирство.
Военный суд Приволжского военного округа, рассмотрев дело в кассационном порядке, пришел к правильному выводу о том, что с момента избрания меры пресечения в виде заключения под стражу и помещения на гарнизонную гауптвахту, Ануфриев был выведен из сферы воинских правоотношений, в связи с чем он не подлежал ответственности по ч. 1 ст. 338 УК.
По данным основаниям суд второй инстанции приговор в отношении Ануфриева в части осуждения за дезертирство отменил и дело прекратил.
Приведенное решение военного суда округа по существу является правильным. Однако изложенные в кассационном определении мотивы такого решения не в полной мере основаны на законе.
Применение меры пресечения в виде заключения под стражу, действительно, временно выводит лицо из сферы воинских правоотношений. Вместе с тем, продолжая оставаться военнослужащим, это лицо, вопреки утверждению в кассационном определении, в полной мере обладает всеми признаками субъекта преступления против военной службы.
Совершая побег из места предварительного заключения, виновный посягает не на установленный порядок прохождения военной службы, а на другие охраняемые законом отношения (в сфере правосудия).
Именно в связи с отсутствием этого признака состава воинского преступления – его объекта, а не субъекта, и следовало в данном случае сделать вывод о невозможности привлечения Ануфриева к уголовной ответственности по ст. 338 УК.
Более корректным с этой точки зрения является приговор военного суда Ижевского гарнизона в отношении лейтенанта Спицина, осужденного по ч. 1 ст. 313 УК.
Спицын признан виновным в том, что наряду с другими преступлениями совершил побег из-под стражи после применения к нему этой меры пресечения.
Исключая из обвинения по данному эпизоду ч. 1 ст. 338 УК, суд гарнизона в приговоре указал, что после заключения под стражу Спицин был временно выведен из сферы воинских правоотношений, а поэтому не мог совершить уклонение от военной службы.
Необходимо также отметить, что применение к военнослужащему в связи с уголовным делом любой другой, кроме заключения под стражу, меры пресечения не влечет перечисленных выше последствий. Поэтому уклонение такого лица от военной службы следует квалифицировать по соответствующей статье главы 33 Уголовного кодекса как воинское преступление.
Поскольку при осуждении военнослужащего к содержанию в дисциплинарной воинской части мера пресечения в отношении него отменяется, последующее самовольное оставление им части также должно расцениваться как воинское преступление.
Правильно квалифицированы Ижевским гарнизонным военным судом по ч. 1 ст. 338 УК действия рядового Артамонова, который после осуждения к содержанию в дисциплинарной воинской части и до вступления приговора в законную силу в целях уклонения от прохождения военной службы самовольно оставил часть, где находился под наблюдением командования, и скрылся.
Обоснованной является аналогичная квалификация действий рядового Жвакина, осужденного тем же военным судом к содержанию в дисциплинарной воинской части и совершившего после этого побег с гауптвахты в целях временного уклонения от прохождения военной службы.
Субъектом преступлений данной категории являются военнослужащие, проходящие военную службу по призыву либо по контракту, в том числе отбывающие наказание в дисциплинарной воинской части (квалифицирующий признак, предусмотренный ч. 2 ст. 337 УК).
При решении вопроса о субъекте воинского преступления сложностей с определением начала военной службы в практике военных судов не возникало. Судьи правильно руководствовались положениями п. 10 ст. 38 Федерального закона “О воинской обязанности и военной службе”.
Военным судом Казанского гарнизона рядовой Суин был признан виновным в дезертирстве и осужден по ч. 1 ст. 338 УК.
В кассационной жалобе Суин указал, что не мог быть осужден по данной статье УК, поскольку к моменту самовольного оставления части и места службы он не принял военную присягу.
Признавая обоснованным привлечение Суина к уголовной ответственности за уклонение от военной службы, Приволжский окружной военный суд в кассационном определении отметил, что положения п. 10 ст. 38 Федерального закона “О воинской обязанности и военной службе” судом первой инстанции применены правильно.
В соответствии с названной правовой нормой началом военной службы граждан, не прибывающих в запасе и призванных на военную службу, считается день убытия из военного комиссариата субъекта Российской Федерации к месту прохождения военной службы.
Поскольку Суин прибыл к месту службы и был зачислен в списки личного состава части, он в соответствии с п. 3 ст. 2 указанного Федерального закона имел статус военнослужащего и, соответственно, к моменту совершения дезертирства являлся субъектом преступления против военной службы.
Что же касается непринятия осужденным военной присяги, то это обстоятельство в данном конкретном случае юридического значения не имело.
В то же время в ряде случаев суды неточно устанавливали момент окончания военной службы осужденных, что влекло вынесение ошибочных решений.
Военным судом Безреченского гарнизона прапорщик Павлов признан виновным в самовольном оставлении части и уклонении от военной службы в период с 15 июля по 14 октября 1999 года и осужден на основании ч. 4 ст. 337 УК.
Одновременно суд признал необоснованным обвинение Павлова в незаконном нахождении вне части с 15 октября до момента его задержания 29 ноября того же года.
Мотивируя это решение, суд указал, что 14 октября 1999 года истек срок военной службы Павлова, указанный в контракте о прохождении военной службы, в связи с чем последний утратил статус военнослужащего и, соответственно, перестал быть субъектом воинского преступления.
Между тем, делая такой вывод, суд не учел, что к моменту самовольного оставления Павловым части вступил в силу и действовал Федеральный закон “О воинской обязанности и военной службе” 1998 года, которым был изменен существовавший ранее порядок исчисления сроков военной службы и увольнения военнослужащих.
В соответствии с п. 11 ст. 38 закона окончанием военной службы считается дата исключения военнослужащего из списков личного состава воинской части. При этом военнослужащий должен быть исключен из списков личного состава воинской части в день истечения срока его военной службы (в данном случае – срока, указанного в контракте о прохождении военной службы), за исключением ряда случаев, к каковым относится и нахождение его под следствием.
Более того, согласно п. 12 названной статьи время самовольного оставления воинской части или места службы продолжительностью свыше 10 суток независимо от причин оставления в срок военной службы не засчитывается.
Таким образом, с момента самовольного оставления Павловым части течение срока его военной службы фактически было приостановлено, в связи с чем к указанной в приговоре дате – 14 октября 1999 года – этот срок не истек. Поэтому до задержания 29 ноября того же года Павлов продолжал оставаться военнослужащим и, соответственно, субъектом воинского преступления, вследствие чего подлежал ответственности за уклонение от военной службы.
С объективной стороны преступления, предусмотренные ст. 337 и 338 УК, выражаются в самовольном оставлении части или места службы либо в неявке в срок без уважительных причин на службу при увольнении из части, при назначении, переводе, из командировки, отпуска или лечебного учреждения.
Под расположением части понимается обособленная территория, на которой размещаются подразделения и службы данной воинской части. Если подразделения одной части расположены обособленно, самовольное оставление подразделения следует признавать самовольным оставлением части.
Под местом службы, не совпадающим с расположением части, понимается любое иное место, определенное военнослужащему для исполнения обязанностей по военной службе, или где он должен находиться по приказу либо с разрешения командования.
Местом службы являются, в частности, места хозяйственных работ, проведения учебных, культурно-массовых и воспитательных мероприятий, нахождение команды при передвижении (в эшелоне, поезде и т.д.), место пребывания в командировке, на гауптвахте и т.п.
Местом службы признается также и место лечения военнослужащего, вне зависимости от того, является ли оно военным госпиталем или медицинским учреждением иной ведомственной принадлежности.
Большинство судей правильно разграничивают эти понятия. Однако до сих пор имеют место и отдельные ошибки.
Так, при рассмотрении уголовного дела в отношении младшего сержанта Сабранца военным судом гарнизона Безречная было установлено, что виновный самовольно оставил военный госпиталь, в котором находился на стационарном излечении, после чего более одного месяца уклонялся от службы. В дальнейшем он же не выполнил указание военного комиссара о возвращении в госпиталь и более двух месяцев незаконно проводил время по своему усмотрению.
Правильно квалифицировав оба эпизода уклонения по ч. 4 ст. 337 УК, суд в то же время ошибочно расценил содеянное названным лицом, как самовольное оставление части.
В данном случае Сабранец самовольно оставил место службы – военный госпиталь, в который он был направлен в установленном порядке для прохождения лечения.
Кроме того, не прибыв в дальнейшем по указанию военного комиссара в госпиталь, Сабранец совершил неявку в срок без уважительных причин на службу, что также должно было найти самостоятельную оценку в приговоре.
Самовольное оставление части и дезертирство – длящиеся преступления. Начальным моментом совершения, как первого, так и второго преступления считается время убытия военнослужащего из части или с места службы без соответствующего разрешения. Причем для военнослужащих, проходящих военную службу по контракту, этот уход считается незаконным только в случае совершения его в течение служебного времени, установленного распорядком дня.
Началом неявки в срок без уважительных причин на службу и дезертирства, совершенного тем же способом, для военнослужащих обеих категорий считается истечение времени, указанного в соответствующем документе: увольнительной записке, отпускном билете, командировочном удостоверении, предписании и т.д., а для военнослужащих, проходящих военную службу по контракту, – и неприбытие на службу в установленное распорядком дня время.
При этом следует иметь в виду, что дезертирство считается оконченным преступлением с момента оставления части или неявки на службу с целью вовсе уклониться от военной службы. Длительность последующего уклонения от службы на квалификацию содеянного не влияет, однако учитывается при назначении виновному наказания.
По смыслу закона окончанием названных преступлений следует считать время, когда виновный добровольно прекратил преступное пребывание вне службы (возвратился в часть, явился в органы военного управления или государственной власти и т.д.), либо когда это преступление было пресечено военным командованием или органами власти.
Некоторыми судьями данные положения до конца не усвоены.
С целью временно уклониться от военной службы рядовой Джаппуев 23 сентября 1999 года самовольно оставил часть, однако 26 октября того же года был задержан и доставлен в военную комендатуру гарнизона.
Желая продолжить уклонение, Джаппуев 29 октября 1999 года самовольно оставил расположение военной комендатуры, после чего проводил время по своему усмотрению до момента его задержания 8 ноября того же года.
Правильно признав Джаппуева виновным в уклонении от военной службы в период с 23 сентября по 26 октября и с 29 октября по 8 ноября 1999 года, Безреченский гарнизонный военный суд все содеянное осужденным квалифицировал по ч. 4 ст. 337 УК РФ.
Такое решение является ошибочным. Судом в данном случае не учтено то обстоятельство, что задержание Джаппуева 26 октября 1999 года прервало его незаконное пребывание вне части. Поэтому уклонение названного лица в первом случае продолжительностью свыше месяца, а во втором – не более десяти суток следовало квалифицировать по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 337 и ч. 1 ст. 337 УК.
Следует, однако, иметь в виду, что в том случае, когда военнослужащий в период самовольного оставления части задерживается за совершение иного деяния, но в целях уклонения от военной службы скрывает свою принадлежность к армии, совершение данного преступления (уклонения) не может считаться прерванным.
Рядовой Соснов в целях уклонения от прохождения военной службы 7 апреля 1998 года самовольно оставил место службы, после чего 23 апреля того же года за совершение разбойного нападения был задержан сотрудниками милиции, однако при этом скрыл факт своей принадлежности к армии.
Последнее обстоятельство было установлено лишь 4 мая 2000 года во время отбывания названным лицом наказания в местах лишения свободы.
Квалифицируя содеянное Сосновым по ч. 1 ст. 338 УК, военный суд Саратовского гарнизона правильно вменил в вину осужденному уклонение от военной службы в период с 7 апреля 1998 года по 4 мая 2000 года.
Уведомление военнослужащим командования о месте своего нахождения также может быть признано моментом окончания преступления, но только в том случае, когда непосредственно после него военнослужащий прибывает в часть или выполняет иное распоряжение командования (является в военную комендатуру, военкомат, ожидает приезда представителя части и т.д.).
Уведомление может быть признано моментом окончания преступления и тогда, когда будет установлена уважительность причины последующей задержки с прибытием в часть.
Если же военнослужащий пренебрегает отданными ему распоряжениями, то уведомление командования о месте нахождения нельзя считать прекращением преступления.
В практике военных судов по-прежнему возникает вопрос о порядке исчисления продолжительности уклонений. В связи с этим необходимо отметить следующее.
Если в уголовном законе продолжительность самовольного отсутствия определяется сутками (от двух до десяти, свыше десяти), то длительность периода уклонения, с учетом того, что каждые сутки состоят из 24 часов, следует исчислять с момента (часа) самовольного оставления части (места службы) или неявки на службу.
Согласно приговору военного суда Ижевского гарнизона рядовой Дерюшев 17 ноября 1998 года совершил неявку в срок без уважительных причин на службу из отпуска. 27 ноября того же года он самостоятельно возвратился в часть.
Действия Дерюшева квалифицированы военным судом по ч. 1 ст. 337 УК.
В данном пограничном случае суду следовало установить и указать не только даты, но и время начала и окончания уклонения, поскольку приведенные в приговоре данные не исключают квалификации преступных действий осужденного и по ч. 3 ст. 337 УК.
Самовольное оставление части или места службы, а равно неявка в срок на службу подпадает под признаки ч. 4 ст. 337 УК (продолжительностью свыше одного месяца) лишь в том случае, если оно продолжалось более одного календарного месяца независимо от количества содержащихся в нем дней и без подсчета часов. При этом, под календарным месяцем следует понимать период времени с соответствующего числа одного по соответствующее число следующего месяца (например, с 5 мая по 5 июня, с 1 сентября по 1 октября и т.п.).
Рядовой Калинин во 2-м часу 22 июня 1999 года самовольно оставил часть, а в 9-м часу 22 июля того же года был задержан работниками милиции.
Органами предварительного следствия эти действия были квалифицированы по ч. 4 ст. 337 УК.
Правильно указав в приговоре, что уклонение Калинина от исполнения служебных обязанностей не превышало одного календарного месяца, военный суд – войсковая часть 40825 обоснованно переквалифицировал содеянное им на ч. 3 ст. 337 УК. В данном случае виновный отсутствовал на службе ровно месяц, что не давало оснований расценивать уклонение, как превышающее месячный срок.
Несколько уклонений от военной службы, когда продолжительность одного из них составляла свыше двух суток, но не более десяти, другого – свыше десяти суток, но не более месяца, третьего – свыше месяца следует квалифицировать по совокупности преступлений, предусмотренных чч. 1, 2 и 3 ст. 337 УК.
Вместе с тем, совершение лицом нескольких уклонений, подпадающих под признаки одной части ст. 337 УК, совокупности преступлений не образует и подлежит квалификации по этой части названной статьи. Такие действия следует расценивать как совершенные при отягчающих обстоятельствах, указанных в п. “а” ст. 63 УК (неоднократность преступлений).
Верно квалифицированы военным судом Саратовского гарнизона по чч. 1 и 3 ст. 337 УК действия рядового Лебедева, который дважды самовольно оставлял часть и уклонялся от службы в период с 27 мая по 4 июня и с 20 июня по 6 июля 1999 года, то есть продолжительностью восемь и шестнадцать суток соответственно.
В то же время действия военного строителя – рядового Новикова, дважды уклонявшегося от военной службы продолжительностью свыше месяца – с 19 сентября 1998 года по 26 января 1999 года и с 4 февраля по 7 марта 1999 года – квалифицированы тем же судом по ч. 4 ст. 337 УК. Такая юридическая оценка содеянного Новиковым также является правильной.
Следует учитывать, что помимо фактической продолжительности уклонения для правильной юридической оценки содеянного существенное значение имеет и направленность умысла виновного. Поэтому в зависимости от установленных объективных и субъективных признаков в определенных случаях возможна квалификация по направленности умысла, как покушение на уклонение продолжительностью свыше десяти суток, свыше месяца (к примеру, когда лицо намеревалось уклоняться от военной службы определенное время, однако было задержано до истечения намеченного срока).
Квалифицирующими признаками состава дезертирства (ч. 2 ст. 338 УК) являются совершение его группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, а также с оружием, вверенным по службе.
В соответствии с ч. 2 ст. 35 УК дезертирство считается совершенным группой лиц по предварительному сговору лишь в том случае, если в нем участвуют два и более лица, заранее договорившиеся о совместном совершении данного преступления (дезертирства).
В том случае, если по делу не установлено, что лица, одновременно совершившие дезертирство, действовали совместно с заранее достигнутой договоренностью, содеянное каждым из них следует квалифицировать по ч. 1 ст. 338 УК.
Органами предварительного следствия сержант Ягофаров и рядовой Корнев обвинялись в том, что в целях уклонения от прохождения военной службы самовольно оставили часть, после чего до момента их задержания проводили время по своему усмотрению. Эти их действия были квалифицированы как свершенные группой лиц по предварительному сговору по ч. 2 ст. 338 УК.
В судебном заседании по делу было установлено, что в момент оставления части Ягофаров и Корнев намеревались временно отдохнуть от военной службы. Умысел на уклонение от ее прохождения возник у названных лиц позже, в связи с чем самовольное оставление переросло в дезертирство.
С учетом изложенного военный суд Краснореченского гарнизона сделал правильный вывод о том, что предварительной договоренности о совместном совершении дезертирства к моменту оставления части между Ягофаровым и Корневым не было.
Поскольку данное обстоятельство исключает оценку содеянного как совершенного группой лиц по предварительному сговору, суд обоснованно переквалифицировал действия Ягофарова и Корнева на ч. 1 ст. 338 УК.
Под организованной группой применительно к ч. 2 ст. 338 УК согласно ч. 3 ст. 35 того же кодекса понимается устойчивая группа лиц, заранее объединившихся для совершения дезертирства.
Основания для такой квалификации будут иметь место в том случае, если по делу установлено, что два или более военнослужащих заранее договорились о совместном совершении этого преступления, провели предварительную подготовку или иным образом объективно засвидетельствовали устойчивость возникших между ними связей, имеющих целью совершить дезертирство.
Признаками такой устойчивости могут служить данные о том, что лица, заранее действуя во исполнение совместного плана, подготовили документы, гражданскую одежду, договорились о месте работы или о месте пребывания или иным образом создали условия для сокрытия своей принадлежности к Вооруженным Силам во время незаконного пребывания вне военной службы.
В случае признания дезертирства совершенным группой лиц по предварительному сговору или организованной группой суд не вправе признавать данные квалифицирующие обстоятельства как отягчающие наказание виновного (п. “в” ст. 63 УК).
Под оружием, вверенным военнослужащему по службе, следует понимать боевое ручное стрелковое и холодное оружие, принятое на вооружение Министерства обороны Российской Федерации, войск и воинских формирований других министерств и ведомств, которым военнослужащий обладает правомерно, в силу возложенных на него обязанностей по военной службе. *(11)
К такому оружию относятся пистолеты, карабины, автоматы и пулеметы, гранатометы, различные виды холодного оружия (штык – ножи и т.д.), иное оружие *(12), принятое на вооружение в Вооруженных Силах РФ.
Строительные пистолеты, имитационные устройства, взрывчатые вещества, боеприпасы и иные устройства, не подпадающие под понятие “оружие”, не входят в круг предметов, дезертирство с которыми служит основанием для квалификации по ч. 2 ст. 338 УК.
Не может быть квалифицировано по этой норме и дезертирство с оружием, которое не вверялось военнослужащему по службе (например, для несения службы в карауле, в наряде по охране государственной границы и т.п.), а было похищено им. В данном случае действия виновного подлежат квалификации по ч. 1 ст. 338 и ст. 226 УК.
Дезертирство с оружием, вверенным военнослужащему по службе, независимо от последующего поведения виновного и иных обстоятельств содеянного, как правило, всегда образует и хищение оружия. В данном случае имеет место самостоятельный объект посягательства, который не охватывается составом дезертирства с оружием. Поэтому такие действия подлежат квалификации по совокупности ч. 2 ст. 338 и ст. 226 УК.
Рядовой Забазный в целях уклонения от прохождения военной службы с вверенным ему оружием – автоматом АКМ – самовольно оставил пост внутреннего караула, на котором исполнял обязанности часового, после чего до момента задержания с использованием оружия совершил ряд других преступлений.
Эти его действия наряду с иными статьями обоснованно квалифицированы военным судом Ижевского гарнизона по ч. 2 ст. 338 и ч. 1 ст. 226 УК.
Такая позиция нашла свое отражение и в определениях Военной коллегии по уголовным делам Кулова Ф.Д., Горбунова Е.А., Войкина А.В. и др.
Приведенный пример показателен также и с точки зрения правильной оценки хищения оружия лицом, входившим в состав караула.
Ранее в судебной практике встречались случаи квалификации подобных действий по п. “в” ч. 3 ст. 226 УК. Принципиальное решение по данному вопросу было принято Военной коллегий при рассмотрении уголовного дела в отношении Булая.
Булаю, назначенному в состав караула в качестве караульного, для несения службы были выданы автомат со штык – ножом и 60 боевых патронов.
Находясь на посту, он решил дезертировать, после чего, похитив оружие и боеприпасы, покинул место службы. Через несколько часов он был задержан.
Действия Булая органы следствия и суд квалифицировали как дезертирство с оружием, вверенным по службе; хищение огнестрельного оружия и боеприпасов с использованием своего служебного положения и незаконное его хранение и ношение.
Военная коллегия, рассмотрев дело по протесту ее председателя, переквалифицировала содеянное названным лицом с п. “в” ч. 3 на ч. 1 ст. 226 УК.
В своем определении коллегия указала, что по смыслу закона под хищением оружия и боеприпасов с использованием служебного положения следует понимать случаи, когда эти предметы вверены виновному как должностному лицу для охраны либо когда он имел доступ к хранилищу в силу служебного положения и был наделен полномочиями по обеспечению их оборота.
Булай же таким должностным лицом не являлся, поскольку исполнял обязанности караульного, вооруженного автоматом с боеприпасами, которые и похитил.
В свете приведенных положений представляется ошибочным приговор военного суда Ижевского гарнизона по уголовному делу рядового Курепина, осужденного за дезертирство с поста с выданным ему для несения службы автоматом только на основании ч. 2 ст. 338 УК без ссылки на ст. 226 того же кодекса.
Отсутствие процессуальной возможности выйти за пределы обвинения, предъявленного Курепину органами предварительного следствия, или направить дело на дополнительное расследование для устранения этого недостатка, конечно, объясняет такое решение суда. Однако правильным по существу, даже при наличии названных причин, это решение признано быть не может.
Только по ч. 2 ст. 338 УК подлежат квалификации случаи изъятия дезертиром из части вверенного ему оружия, не образующие состава хищения оружия. По существу, речь идет о весьма ограниченном круге ситуаций, определяемых в теории как “временное заимствование” оружия, когда объективные и субъективные обстоятельства побуждают дезертира забрать с собой вверенное оружие без намерения присвоить его себе, передать другому лицу, а равно распорядиться им по своему усмотрению иным образом. *(13)
К примеру, по делу рядового Юдина было установлено, что последний, будучи часовым, дезертировал с оружием. Последнее обстоятельство виновный объяснил тем, что оставленный им на посту без присмотра автомат мог быть похищен другими лицами или иным образом утрачен. Отсутствие цели присвоения автомата подтверждалось и тем, что через несколько дней после совершения дезертирства он подбросил оружие в линейное отделение милиции.
Вместе с тем, оставление воинской части с выданным автоматом, распоряжение им и последующее оставление на одной из дач, где он впоследствии был найден посторонними лицами, едва ли свидетельствуют об отсутствии в действиях рядового Корнеева, осужденного военным судом Иркутского гарнизона только по ч. 2 ст. 338 УК РФ, признаков хищения оружия.
Несколько эпизодов дезертирства, подпадающих под признаки как ч. 1, так и ч. 2 ст. 338 УК, образуют совокупность преступлений и подлежат квалификации по обеим частям названной статьи.
Правильно квалифицированы военным судом Белогорского гарнизона по чч. 1 и 2 ст. 338 и ч. 1 ст. 226 УК действия рядового Михайлова, который в целях вовсе уклониться от прохождения военной службы дважды самовольно оставлял место службы, причем один раз – с вверенным ему по службе оружием.
Статьи 337 и 338 УК РФ содержат Примечания, предусматривающие возможность освобождения от уголовной ответственности лиц, уклонявшихся от прохождения военной службы.
В соответствии с указанными Примечаниями военнослужащий, впервые совершивший деяния, предусмотренные в ст. 337 и ч. 1 ст. 338 УК, может быть освобожден от уголовной ответственности, если самовольное оставление части или дезертирство явились следствием стечения тяжелых обстоятельств.
Таким образом, возможность освобождения от уголовной ответственности по данному основанию ограничена, с одной стороны, кругом лиц (уклонившихся от службы впервые) и, с другой стороны, перечнем составов, подпадающих под действие этих примечаний.
Так, если в случае самовольного оставления части положения примечания применимы к любому из преступлений, перечисленных в ст. 337 УК, то при совершении дезертирства – только лишь к неквалифицированному составу (ч. 1 ст. 338 УК).
Лицо считается совершившим рассматриваемое преступление впервые, если оно ранее не совершало данное преступление. Расширительное толкование при этом недопустимо.
К указанной категории относятся также и совершавшие названные преступления лица, в отношении которых истекли сроки давности привлечения к уголовной ответственности (ст. 78 УК), исполнения приговора (ст. 83 УК), если судимость с них снята вследствие актов амнистии (ст. 84 УК), помилования (ст. 85 УК), либо снята или погашена на общих основаниях (ст. 86).
Данные положения закона не всеми судьями понимаются правильно.
Органами предварительного следствия рядовой Федоров наряду с совершением другого преступления обвинялся также в самовольном оставлении части в период с 22 января по 12 марта и с 5 по 23 апреля 1999 года. Эти его действия были квалифицированы соответственно по ч. 4 и ч. 3 ст. 337 УК.
Военным судом Свободненского гарнизона при рассмотрении дела было правильно установлено, что уклонение Федорова от службы в обоих случаях было обусловлено применявшимся к нему физическим насилием и неоднократными угрозами расправой со стороны старослужащих.
Вместе с тем, прекращение уголовного дела в отношении Федорова на основании Примечания к ст. 337 УК только лишь в связи с тем, что к уголовной ответственности он ранее не привлекался, является неверным.
Из определения суда по данному делу усматривается, что Федоров совершил два самовольных оставления части, ни по одному из которых срок давности к моменту рассмотрению дела не истек. Поэтому под категорию лиц, совершивших рассматриваемое преступление впервые, он не подпадал.
Что же касается того обстоятельства, что к уголовной ответственности Федоров ранее не привлекался, то оно в качестве условия освобождения от уголовной ответственности в Примечании к ст. 337 УК не указано и в данном конкретном случае юридического значения не имело.
Поэтому у суда не было оснований для освобождения Федорова от уголовной ответственности (ни за каждое из совершенных преступлений в отдельности, ни за их совокупность) на основании лишь примечания к ст. 337 УК.
Применение насилия к Федорову могло свидетельствовать об оставлении им части под влиянием крайней необходимости и, соответственно, отсутствии состава преступления, что и должно было найти отражение в приговоре.
Практика рассмотрения военными судами дел данной категории свидетельствует о неодинаковом толковании понятия “стечение тяжелых обстоятельств”.
Некоторые судьи под такими обстоятельствами понимают возникновение оснований для увольнения военнослужащих с военной службы (ст. 51 Федерального закона “О воинской обязанности и военной службе”), другие – для предоставления отпусков по личным обстоятельствам (п. 10 ст. 11 Федерального закона “О статусе военнослужащих”), третьи – наряду с указанными также иные негативные жизненные ситуации служебного и неслужебного характера. В ряде случаев совокупность одних и тех же причин уклонения от военной службы расценивалась судами как стечение тяжелых обстоятельств, а в других случаях – нет.
Содержание понятия “стечение тяжелых обстоятельств” в контексте рассматриваемого вопроса в уголовном законе не раскрыто. В то же время нормы Общей и Особенной частей Уголовного кодекса содержат ряд смежных, в том числе сходных по названию, уголовно-правовых институтов, влияющих на привлечение к уголовной ответственности и назначение наказания.
В частности, пунктом “д” ст. 62 УК предусмотрено такое смягчающее наказание обстоятельство, как “совершение преступления в силу стечения тяжелых жизненных обстоятельств”. Статьи 39 и 40 УК говорят о крайней необходимости и физическом или психическом принуждении, как обстоятельствах, исключающих преступность деяния. Обязательным элементом состава неявки в срок на службу (ст. 337 УК) является отсутствие уважительных причин.

По-видимому, в предыдущем абзаце допущена опечатка. Имеется в виду п. “д” ч. 1 ст. 61 УК РФ

При разграничении их необходимо иметь в виду следующее.
Наличие обстоятельств, расцениваемых как крайняя необходимость, физическое или психическое принуждение либо уважительные причины (ст. 337 УК), исключает возможность привлечения лица к уголовной ответственности в связи с отсутствием в его действиях состава преступления.
Такими обстоятельствами применительно к уклонениям следует признавать только те, которые объективно лишают военнослужащего возможности продолжить прохождение военной службы. К ним, в частности, могут быть отнесены неуставные действия сослуживцев, командиров и начальников, систематическое ненадлежащее обеспечение продовольствием, отсутствие необходимой медицинской помощи, иные обстоятельства, которые представляли реальную и неустранимую в конкретной ситуации угрозу для жизни или здоровья, прав военнослужащего или других лиц.
Необеспечение военнослужащего воинскими перевозочными документами или деньгами для оплаты проезда, полное прекращение транспортного сообщения при фактическом отсутствии других возможностей для возвращения на службу и т.п. также можно расценивать как уважительные причины, позволяющие констатировать отсутствие в действиях лица состава преступления.
Смягчающие обстоятельства не препятствуют привлечению к уголовной ответственности, а лишь свидетельствуют о меньшей общественной опасности деяния или личности виновного. Они должны учитываться судом при назначении наказания.
Тяжелыми обстоятельствами (Примечания к ст. 337 и 338 УК) могут быть признаны такие жизненные ситуации, которые сами по себе хотя и не являются абсолютным препятствием для прохождения военной службы, но в значительной степени затрудняют ее несение, обуславливают необходимость незамедлительного нахождения лица по месту жительства родственников, знакомых и т.д.
К ним, в частности, следует относить наличие оснований для предоставления военнослужащим отпусков по личным обстоятельствам, предусмотренных п. 10 ст. 11 Федерального закона “О статусе военнослужащих”. Такими являются тяжелое состояние здоровья или смерть (гибель) близкого родственника военнослужащего (супруга, отца, матери самого военнослужащего или его супруга, сына, дочери, родного брата или сестры) или лица, на иждивении которой находился военнослужащий; пожара или другого стихийного бедствия, постигшего семью или близкого родственника военнослужащего. К ним могут быть отнесены и другие исключительные случаи, когда присутствие военнослужащего в семье необходимо.
Тяжелыми обстоятельствами, подпадающими под условия действия Примечаний к ст. 337 и 338 УК, следует также считать возникновение некоторых оснований для увольнения, предусмотренных Федеральным законом “О воинской обязанности и военной службе”. Такими, к примеру, являются необходимость постоянного ухода за родственником (п.п. “б” п. 1 ст. 24 и п.п. “в” п. 3 ст. 51), ребенком (п.п. “в”, “г”, “д” п. 1 ст. 24), оказания помощи одинокой матери, имеющей малолетних детей (п.п. “е” п. 1 ст. 24 Указанного закона) и некоторые другие.
Тяжелыми обстоятельствами служебного характера могут являться и указанные выше неуставные действия, бытовая неустроенность, материальные трудности, иные неблагоприятные жизненные ситуации, которые хотя и не лишают возможности, но существенно затрудняют пребывание военнослужащего на службе, нарушают его правовой статус, затрагивают честь, достоинство, жизненные интересы.
В каждом конкретном случае вопрос о наличии этих обстоятельств должен решаться индивидуально, с учетом конкретных обстоятельств дела. При этом не исключены ситуации, когда одни и те же факторы при разных условиях могут быть признаны тяжелыми либо нет.
Примером правильной оценки всех обстоятельств и прекращения уголовного дела на основании Примечания к ст. 337 УК является дело в отношении матроса Бобровского.
Военным судом Фокинского гарнизона Бобровский был признан виновным в уклонении от военной службы продолжительностью свыше одного месяца и осужден по ч. 4 ст. 337 УК.
Рассмотрев дело в порядке надзора, военный суд Тихоокеанского флота приговор в отношении Бобровского отменил.
Согласно материалам дела у Бобровского 31 июля 1995 года умерла мать, в связи с чем ему и был предоставлен отпуск.
После смерти матери на иждивении Бобровского остались его родные брат и сестра 1987 и 1988 года рождения, а также престарелая бабушка.
При этом Бобровский остался единственным, кто мог ухаживать за своими родственниками, чем он фактически до своего задержания и занимался.
С учетом изложенного Бобровский на основании п. 4 ст. 49 Закона Российской Федерации “О воинской обязанности и военной службе” (в настоящее время – п.п. “б” п. 1 ст. 24 Федерального закона “О воинской обязанности и военной службе”) подлежал увольнению в запас как единственное лицо, занятое уходом за членами семьи, нуждающимися в посторонней помощи и не находящимися на полном государственном содержании.
При таких обстоятельствах военный суд флота пришел к правильному выводу о том, что преступление Бобровским совершено вследствие стечения тяжелых обстоятельств и обоснованно прекратил данное уголовное дело на основании примечания к ст. 337 УК.
Обоснованным следует признать и прекращение военным судом – войсковая часть 40825 по указанному основанию уголовного дела в отношении рядового Беженцева.
Органами предварительного следствия Беженцев обвинялся в неявке из отпуска на службу по ч. 1 ст. 338 УК.
В судебном заседании было достоверно установлено, что в часть Беженцев своевременно из отпуска не возвратился, поскольку сначала проходил стационарное лечение в больнице (уголовное дело в данной части прекращено судом за отсутствием состава преступления), а затем – в течение трех месяцев до момента задержания – помогал матери отстраивать дом, сгоревший в результате пожара.
Суд пришел к правильному выводу о том, что уклонение от военной службы в указанный период времени совершено Беженцевым вследствие стечения тяжелых обстоятельств и применил в отношении названного лица положения примечания к ст. 338 УК.
Вместе с тем, в ряде случаев судами допускались ошибки.
Военным судом – войсковая часть 90344 капитан-лейтенант Агеев наряду с совершением другого преступления признан виновным в неявке в срок без уважительных причин на службу продолжительностью свыше одного месяца, и эти его действия квалифицированы по ч. 4 ст. 337 УК.
Военным судом Тихоокеанского флота уголовное дело в данной части прекращено на основании примечания к ст. 337 УК.
В основу такого решения было положено то обстоятельство, что из отпуска на службу Агеев вовремя не явился в связи с похищением у него приобретенного заранее авиабилета на обратную дорогу и денег. В течение срока, на который Агеев задержался из отпуска, он зарабатывал деньги на обратный билет, а затем в связи с банкротством авиакомпании с помощью военного коменданта аэропорта принимал меры к сдаче вновь купленного авиабилета и приобретению другого. О своей задержке из отпуска Агеев сообщил командиру части телеграммой. Впоследствии он самостоятельно явился на службу.
Однако с таким решением согласиться нельзя.
Имеющиеся в материалах дела и приведенные выше данные свидетельствуют о том, что из отпуска на службу в срок Агеев не смог возвратиться по независящим от него причинам, которые объективно исключали возможность своевременного прибытия в часть и являлись уважительными.
Вывод о наличии у Агеева уважительных причин сделан и самим судом флота в кассационном определении.
Поэтому суду второй инстанции следовало прекратить дело не по основаниям, изложенным в Примечании к ст. 337 УК, а в связи с невиновностью Агеева в уклонении от военной службы и, соответственно, отсутствием в его действиях состава преступления.
Объективная сторона составов преступлений, предусмотренных ст. 339 УК, состоит в уклонении военнослужащего от исполнения обязанностей военной службы путем симуляции болезни, причинения себе какого-либо повреждения (членовредительства), подлога документов или иного обмана.
Между тем, в ряде случаев суды ограничивались описанием в приговоре лишь способа совершения данного преступления, не отражая факта последующего устранения военнослужащего от исполнения обязанностей военной службы. Такое описание оконченного состава является неполным, поскольку, по сути, характеризует лишь покушение на совершение данного преступления.
К примеру, обосновывая виновность рядового Гусева в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 339 УК, военный суд Челябинского гарнизона в приговоре указал, что с целью временно уклониться от службы, Гусев умышленно произвел в себя выстрел из автомата, причинив тяжкий вред здоровью в виде сквозного огнестрельного пулевого ранения живота.
Характер причиненного Гусевым себе телесного повреждения, конечно, исключал исполнение им в дальнейшем обязанностей военной службы. Однако последнее обстоятельство, являющееся обязательным признаком оконченного состава, суду следовало отразить в приговоре.
Необходимость установления по таким делам факта уклонения или покушения на уклонение от военной службы обусловлена также тем, что совершение лицом тех или иных действий, внешне сходных с перечисленными в диспозиции ст. 339 УК способами уклонения, не всегда свидетельствует о наличии состава данного преступления.
Органами предварительного следствия рядовой Налимов наряду с дезертирством обвинялся также в том, что с целью уклонения от исполнения обязанностей военной службы внес исправления в отпускной билет, изменив дату прибытия в часть с 10 на 20 октября 1997 года.
Эти его действия были квалифицированы по ч. 1 ст. 339 УК.
Военным судом Екатеринбургского гарнизона при рассмотрении дела было установлено, что указанные исправления Налимов внес не с целью представления отпускного билета командованию и получения, таким образом, освобождения от военной службы, а для того, чтобы оправдать перед родителями свое прибытие домой. Командованию Налимов отпускной билет не представлял и на основании содержащихся в нем данных от службы не освобождался.
С учетом изложенного суд гарнизона обоснованно оправдал Налимова по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 339 УК, в связи с отсутствием в его действиях состава уклонения от исполнения обязанностей военной службы путем подлога документов.
Характеризуя данный способ уклонения, следует отметить, что подлог, заключающийся в представлении командованию сфабрикованного военнослужащим или по его просьбе иным лицом документа с целью освобождения от исполнения обязанностей военной службы, является обязательным признаком состава данного преступления. Поэтому дополнительной квалификации в таких случаях действий виновного по ст. 327 УК (подделка документов) не требуется.
Органами предварительного следствия лейтенант Глазков наряду с совершением других преступлений обвинялся в том, что с целью уклонения от исполнения служебных обязанностей внес исправления в справку врача, изменив в ней дату рекомендуемого освобождения с 21 на 31 декабря 1998 года. После предъявления данного подложного документа командованию Глазков был освобожден от исполнения обязанностей военной службы, в результате чего уклонялся от нее в течение десяти суток.
Эти действия Глазкова были квалифицированы органами предварительного следствия по ч. 1 ст. 339 и ч. 2 ст. 327 УК.
Правильно указав в приговоре о том, что подделка и использование медицинской справки с целью уклонения от исполнения обязанностей военной службы полностью охватывается составом преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 339 УК, Екатеринбургский гарнизонный военный суд обоснованно исключил из обвинения Глазкова ч. 2 ст. 327 УК.
Отдельные затруднения у судей в ряде случаев вызывает разграничение симуляции болезни, членовредительства, подлога документов или иного обмана.
Военным судом – войсковая часть 97697 рядовой Рындин признан виновным в том, что в целях полного освобождения от исполнения обязанностей военной службы, симулируя психическое заболевание, дважды проглатывал швейные иглы, а затем по доставлении в военный госпиталь требовал направления на обследование в областную психоневрологическую больницу. После проведения соответствующего обследования Рындин оба раза выписывался из стационара с диагнозом “Психически здоров”.
Эти его действия были расценены судом как уклонение от исполнения обязанностей военной службы путем симуляции болезни и квалифицированы по ч. 2 ст. 339 УК.
Такая юридическая оценка не в полной мере отражает существо совершенного Рындиным противоправного деяния.
Под симуляцией болезни, по смыслу закона, понимается умышленное изображение или утверждение военнослужащим с целью получения освобождения от военной службы (постоянного или временного) о наличии у него болезней, которыми он в действительности не страдает, либо сознательное преувеличение имеющихся у него заболеваний с той же целью (аггравация).
Признаки уклонения Рындина от военной службы путем симуляции болезни здесь действительно имеются. Объективное выражение они нашли в утверждениях виновного о наличии психической болезни и требованиях направить его на обследование в психоневрологическую больницу, сопряженных с фактическим невыполнением во время нахождения в стационаре обязанностей военной службы.
Вместе с тем, иные действия виновного, связанные с глотанием швейных игл, суду следовало квалифицировать как членовредительство. Такой подход вытекает из международной классификации травм и болезней, согласно которой инородные тела желудка, кишечника, пищевода и всего желудочно-кишечного тракта являются самостоятельными нозологическими (болезненными) формами и поэтому подпадают под признаки “причинения какого-либо повреждения”. Тем более что указанные действия Рындина, согласно показаниям свидетелей и иным данным, были совершены именно с целью уклонения от военной службы путем причинения вреда своему здоровью.
Этот подход соответствует и сложившейся судебной практике.
Таким образом, все содеянное Рындиным необходимо было квалифицировать как уклонение от исполнения обязанностей военной службы путем членовредительства и симуляции болезни.
Следует отметить, что в ряде случаев подобные действия (глотание швейных игл, перерезание вен и т.д.) могут образовывать объективную сторону состава симуляции психического заболевания, когда таким образом лицо пытается создать о себе представление как о психически неуравновешенной, неадекватно реагирующей личности.
Однако последнее обстоятельство должно быть надлежащим образом установлено и изложено судом в приговоре.
Для квалификации по ч. 2 ст. 339 УК необходимо установить, что виновный преследовал цель полного освобождения от исполнения обязанностей военной службы.
Не желая переносить тяготы и лишения военной службы, рядовой Грицаенко швейной иглой расцарапал голень левой ноги и ввел в рану гной, что повлекло легкий вред здоровью в виде флегмоны, а через некоторое время сделал себе шприцем инъекцию растворителя нитрокраски под кожу в области груди.
В результате обширной анаэробной инфекции мягких тканей груди и живота, повлекшей развитие некроза подкожно-жировой клетчатки и частично мышечной ткани (тяжкий вред здоровью), Грицаенко был признан ограниченно – годным к военной службе и подлежащим увольнению из Вооруженных Сил.
Указанные действия правильно квалифицированы военным судом – войсковая часть 97697 как членовредительство по ч. 2 ст. 339 УК.
Поскольку определяющим для квалификации по ч. 2 ст. 339 УК является наличие у виновного прямого умысла на полное освобождение от исполнения обязанностей военной службы, о чем свидетельствует соответствующая цель, реальное достижение или не достижение желаемого результата значения для квалификации не имеет.
Напротив, в том случае, когда лицо совершает перечисленные действия с целью временно уклониться от военной службы, но в силу каких-либо не охватываемых его умыслом обстоятельств (развитие заболевания вследствие причиненной себе травмы и т.п.) происходит полное освобождение от исполнения этих обязанностей, содеянное подлежит квалификации по ч. 1 ст. 339 УК.

Приостановление выплаты денежного довольствия военнослужащему, самовольно оставившему воинскую часть продолжительностью свыше 10 суток, производится независимо от причин самовольного оставления и соответствующего решения органов следствия.

обзор судебной практики 

   В  удовлетворение заявления Музалевского С.В.   Пушкинский гарнизонный военный суд   признал незаконным и недействующим с момента издания приказ командира войсковой части 44806 № 26 от 11 февраля 2008 года о приостановлении выплаты заявителю денежного довольствия с 31 января 2008 года, обязал  должностное лицо отменить этот приказ  и выплатить ему  задолженность по денежному довольствию, состоящему из: оклада по воинской должности, оклада по воинскому званию, надбавки за выслугу лет, надбавки за сложность напряженность и специальный режим военной службы в размере не менее 90 % от оклада по воинской должности, ежемесячного денежного поощрения и других положенных выплат, за период с февраля по сентябрь 2008 года, включительно.

     Этим же решением суд признал действия командира войсковой части 44806, связанные с невыплатой Музалевскому С.В. денежного довольствия с 31 января 2008 года в соответствии с установленным по занимаемой им должности тарифным разрядом незаконными,  существенным и систематическим образом нарушающими условия контракта в отношении военнослужащего со стороны Министерства обороны РФ, и обязал командира войсковой части 44806 представить заявителя к досрочному увольнению с военной службы по подп. «а» п. 3 ст. 51 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе

Анализируя положения п.п.68 и 69 приказа Министра обороны № 200 от 30 июня 2006 года, суд пришел к выводу о том, что решение о приостановлении выплаты заявителю денежного довольствия и выплате его, исходя из первого тарифного разряда, принято должностным лицом с нарушением требований действующего законодательства. В частности, обязательное в таких случаях разбирательство не проводилось. Рапорт непосредственного начальника Музалевского С.В., на основании которого был издан оспариваемый приказ, а также заключение военного дознавателя  не могут считаться объективным разбирательством по итогам неприбытия заявителя на службу. К тому же в данном рапорте не указана дата его составления и не приведен период отсутствия заявителя на военной службе, а в заключении этот период не совпадает со временем самовольного отсутствия Музалевского С.В. на службе, указанным в приказе. Также в постановлении следователя ВСО СК при прокуратуре РФ по Санкт-Петербургскому гарнизону об отказе в возбуждении уголовного дела от 23 мая 2008 года органы следствия пришли к выводу о том, что заявитель в период 2007-2008 года, желая уклониться от военной службы, прибывал в часть один раз в 10 суток. Этот вывод согласуется и с исследованной в судебном заседании тетрадью, в которой Музалевский С.В. отмечал каждое свое прибытие в часть и свидетелей, которые могут это подтвердить. На этом основании суд исходил из того, что период уклонения заявителя от военной службы с 9 января по 9 февраля 2008 года, указанный в обжалуемом приказе, не нашел своего подтверждения.

С учетом приведенных выше норм суд также пришел к выводу о том, что после пресечения уклонения от прохождения военной службы –  9 февраля 2008 года, командование не вправе было устанавливать заявителю  выплату денежного довольствие, исходя из 1 тарифного разряда. Ввиду этого обстоятельства суд посчитал, что с указанной даты денежное довольствие Музалевского С.В. должно состоять из оклада по воинской должности, оклада по воинскому званию, надбавки за выслугу лет, надбавки за сложность напряженность и специальный режим военной службы в размере не менее 90 % от оклада по воинской должности, ежемесячного денежного поощрения и других положенных выплат.

Перечисленные выше нарушения прав заявителя суд квалифицировал как существенные и систематические нарушения условий заключенного Музалевским С.В. контракта. В связи с наличием у заявителя права выбора основания увольнения, суд возложил на должностное лицо обязанность по представлению Музалевского С.В. к досрочному увольнению в запас по подп. «а» п. 3 ст. 51 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе».

Окружной военный суд отменил решение вследствие неправильного применения нормы материального права и несоответствия выводов суда первой инстанции, изложенных в решении, обстоятельствам дела.   

Согласно статье 59 Конституции Российской Федерации гражданин Российской Федерации исполняет воинскую обязанность по защите Отечества, несет военную службу в соответствии с федеральным законом.

Из содержания данной статьи во взаимосвязи со статьей 37 Конституции Российской Федерации вытекает, что право на труд реализуется военнослужащими путем добровольного поступления на военную службу по контракту. Это конституционное положение нашло свое непосредственное закрепление в пункте 1 статьи 10 Федерального закона от 27 мая 1998 года N 76-ФЗ «О статусе военнослужащих», в котором указано, что право на труд реализуется военнослужащими посредством прохождения ими военной службы.

В пункте 2 статьи 32 Федерального закона от 28 марта 1998 года N 53-ФЗ «О воинской обязанности и военной службе», регулирующей вопросы заключения контракта о прохождении военной службы, указано, что в контракте закрепляется добровольность поступления гражданина на военную службу, срок, в течение которого гражданин обязуется проходить военную службу, и условия контракта.

К таким условиям согласно пункту 3 этой же статьи относится обязанность проходящего военную службу гражданина в течение определенного срока добросовестно исполнять все общие, должностные и специальные обязанности военнослужащих, установленные законодательными и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации.

В соответствии с абзацем 5 пункта 1 статьи 38 Федерального закона от 28 марта 1998 года N 53-ФЗ «О воинской обязанности и военной службе» срок военной службы для военнослужащих, проходящих военную службу по контракту, устанавливается в соответствии с контрактом о прохождении военной службы.

Абзац 3 пункта 12 этой же статьи устанавливает, что в срок военной службы не засчитывается время самовольного оставления воинской части или установленного за пределами воинской части места военной службы независимо от причин оставления продолжительностью свыше 10 суток.

Аналогичные положения содержатся в пункте 5 статьи 3 Положения о порядке прохождения военной службы, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 16 сентября 1999 года N 1237.

Из содержания статьи 37 Федерального закона от 28 марта 1998 года N 53-ФЗ «О воинской обязанности и военной службе» следует, что время самовольного оставления военнослужащим воинской части не отнесено к числу случаев, когда военнослужащие считаются исполняющими обязанности военной службы.

Статьей 8 Устава внутренней службы Вооруженных Сил Российской Федерации, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 10 ноября 2007 года N 1459, определено, что в соответствии с законодательством Российской Федерации содержание и объем прав, обязанностей и ответственности военнослужащих зависят от того, находятся ли они при исполнении обязанностей военной службы (служебных обязанностей) или нет, и установлено, что не признаются исполняющими обязанности военной службы военнослужащие при самовольном нахождении вне расположения воинской части, за исключением определенных случаев.

В соответствии с пунктом 1 статьи 3 Федерального закона от 27 мая 1998 года N 76-ФЗ «О статусе военнослужащих» для военнослужащих настоящим Федеральным законом устанавливается единая система правовой и социальной защиты, а также материального и иных видов обеспечения с учетом занимаемых воинских должностей, присвоенных воинских званий, общей продолжительности военной службы, в том числе и в льготном исчислении, выполняемых задач, условий и порядка прохождения ими военной службы.

Анализ данной нормы показывает, что она связывает право военнослужащего на материальное обеспечение, включающее в себя право на обеспечение денежным довольствием, с порядком прохождения военнослужащим военной службы, под которым имеется в виду, в том числе, и определение течения срока военной службы.

С учетом приведенных выше норм Министром обороны РФ в пределах предоставленных ему полномочий в приказе № 200 от  30 июня 2006 года, которым  был утвержден Порядок обеспечения денежным довольствием военнослужащих Вооруженных Сил Российской Федерации, были определены условия и порядок выплаты денежного довольствия военнослужащим, самовольно оставившим воинскую часть или место службы.

В частности, пунктом 68 названного Порядка установлено, что в случаях самовольного оставления военнослужащими воинской части или места военной службы продолжительностью свыше 10 суток независимо от причин оставления выплата денежного довольствия им приостанавливается со дня самовольного оставления воинской части или места военной службы, указанного в приказе командира воинской части.

Выплата денежного довольствия указанным военнослужащим возобновляется со дня, указанного в приказе командира воинской части, определенного на основании разбирательства, проведенного по факту самовольного оставления воинской части или места военной службы.

Пунктом 69 этого Порядка военнослужащим, проходящим военную службу по контракту, за период самовольного оставления воинской части или места военной службы, определенный в установленном порядке приказом командира воинской части, предусмотрена выплата оклада по воинскому званию и оклада по воинской должности по 1 тарифному разряду. Выплата месячных и иных дополнительных выплат для таких военнослужащих за указанный период не предусмотрена.

Тем самым Министром обороны РФ на соответствующих должностных лиц возложена обязанность по совершению следующих распорядительных действий в отношении военнослужащих, самовольно оставивших воинскую часть или место военной службы:

— приостановление выплаты денежного довольствия по истечении 10 суток отсутствия вне воинской части или места службы;

— проведение разбирательства по факту самовольного оставления, выявление его причин, определение периода отсутствия на службе;

— возобновление выплаты денежного довольствия и определение его размера за период самовольного отсутствия.

Как правильно указано в решении суда первой инстанции, приказ командира войсковой части 44806 от 11 февраля 2008 года о приостановлении выплаты Музалевскому С.В. денежного довольствия и его выплате в уменьшенном размере этим требованиям отвечает не в полной мере. Из представленной в суд выписки из этого приказа видно, что в связи с самовольным оставлением места службы в период с 9 января по 9 февраля 2008 года выплата заявителю денежного довольствия была приостановлена с 31 января того же года. Одновременно с этим принято решение о выплате с этой же даты Музалевскому С.В. оклада по воинскому званию и оклада по воинской должности.

Поскольку иных приказов по данному вопросу должностным лицом не издавалось, фактически выплата заявителю денежного довольствия в уменьшенном размере в связи с самовольным оставлением им места службы была определена без принятия решения о приостановлении его выплаты.

Вместе с тем, указанное нарушение процедуры приостановления и выплаты заявителю денежного довольствия за период его уклонения от исполнения обязанностей военной службы не свидетельствовало о праве Музалевского С.В. на получение денежного довольствия в полном объеме, с учетом дополнительных выплат, за период с 31 января по сентябрь 2008 года.

Из объяснений сторон,  которые согласуются с имеющимися в материалах дела документами, следует, что Музалевский С.В. проходит военную службу по контракту, который заключил во время обучения в военно-учебном заведении (Санкт-Петербургском военно-морском институте) в январе 2002 года на период обучения и пять лет после его окончания, то есть – до 18 июня 2010 года.  С 28 февраля 2007 года Музалевский С.В. проходит службу в войсковой части 44806 на должности старшего оператора группы сборки и регламента сборочной бригады. Вопреки условиям заключенного им контракта, начиная со второй половины 2007 года заявитель стал настаивать на досрочном увольнении с военной службы по любому основанию, в том числе и в связи с несоблюдением условий контракта со стороны военнослужащего. Поскольку его просьба о досрочном увольнении командованием выполнена не была, Музалевский С.В. демонстративно отказался от выполнения общих и специальных обязанностей, на службу стал прибывать периодически, примерно один раз в 10 дней. По утверждению заявителя, такими действиями он добивался от командования досрочного увольнения в запас по несоблюдению им условий контракта. Прибытие его в часть не сопровождалось исполнением каких-либо обязанностей, и было обусловлено желанием избежать привлечения к уголовной ответственности за уклонение от военной службы. Такое положение дел сохранялось вплоть до обращения Музалевского С.В. в суд с изложенным выше заявлением. Одновременно с этим заявитель оспаривал в суде и военной прокуратуре действия командования по отказу в представлении его к досрочному увольнению с военной службы по подп. «в» п.2 ст.51 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе».

Оценивая эти обстоятельства, окружной военный суд посчитал доказанным, что в не установленный день второй половины 2007 года Музалевский С.В. самовольно оставил расположение войсковой части 44806. Единичные кратковременные появления его в расположении части без исполнения каких-либо обязанностей период самовольного оставления не прерывали. Этот вывод основывается, в том числе и на разъяснениях, содержащихся в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 3 апреля 2008 г. N 3 «О практике рассмотрения судами уголовных дел об уклонении от призыва на военную службу и от прохождения военной или альтернативной гражданской службы». В п.13 этого постановления указывается, что в тех случаях, когда незаконно пребывающий вне части (места службы) военнослужащий временно появляется в расположении части (в месте службы) без намерения приступить к исполнению обязанностей военной службы и фактически не приступает к их исполнению и тем самым продолжает уклоняться от исполнения обязанностей военной службы, течение срока самовольного отсутствия не прерывается.

В связи с тем, что Музалевский С.В. самовольно оставил воинскую часть еще в 2007 году, и продолжительность его незаконного пребывания вне части составляла более 10 суток, у должностных лиц имелись не только право, но и обязанность приостановить ему выплату денежного довольствия еще в 2007 году. Определив такую дату на 31 января 2008 года, командир войсковой части 44806 пределы своей компетенции не превысил, так как к этому времени изменений в отношении заявителя к исполнению обязанностей военной службы не произошло. Даже если принимать во внимание учет посещения места службы, который велся самим заявителе), то в январе 2008 года Музалевский С.В. прибывал на службу в общей сложности трижды: 6, 16 и 25 января. При этом к исполнению обязанностей военной службы он не приступал.

Ссылка в решении на постановление следователя ВСО СК при прокуратуре РФ по Санкт-Петербургскому гарнизону об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении заявителя как на доказательство, свидетельствующее о том, что продолжительность самовольного оставления Музалевским С.В. воинской части не превышала 10 суток, безосновательна. Во-первых, в силу требований ст.61 ГПК РФ данное постановление не имело преюдициального значения для суда при рассмотрении настоящего дела. Во-вторых, в постановлении следователя была дана юридическая оценка действиям заявителя по вопросу привлечения его к уголовной ответственности за совершение воинского преступления. Приостановление же выплаты денежного довольствия военнослужащему, самовольно оставившему воинскую часть продолжительностью свыше 10 суток, производится независимо от причин самовольного оставления и соответствующего решения органов следствия.

Проведение служебного разбирательства по факту самовольного оставления части должно предшествовать решению о возобновлении выплаты денежного довольствия военнослужащему. Для приостановления выплаты денежного довольствия такого разбирательства не требуется, достаточно лишь установить факт самовольного оставления части (места службы) военнослужащим, превышающим 10 суток.

Поэтому ненадлежащее проведение разбирательства по факту длительного отсутствия в части Музалевского С.В. в данном случае не могло служить основанием к отмене приказа о приостановлении выплаты ему денежного довольствия. К тому же такое разбирательство в части проводилось, что видно из рапорта дознавателя войсковой части 44806.  Из содержания  рапорта усматривается, что материалы этого разбирательства были направлены в органы прокуратуры для принятия решения о возбуждении уголовного дела в отношении заявителя. Часть из этих материалов была исследована в судебном заседании. В своих объяснениях непосредственный начальник заявителя, офицеры и прапорщик, проходящие службу в одном с ним отделе, отмечают самовольное убытие Музалевского С.В. с места службы во второй половине 2007 года в связи с желанием досрочно уволиться с военной службы и единичные случаи его появления в части в гражданской форме одежды без исполнения обязанностей военной службы.

Что же касается решения командира войсковой части 44806 о возобновлении выплаты Музалевскому С.В. оклада по воинскому званию и оклада по воинской должности, исходя из первого тарифного разряда, с 31 января 2008 года, то оно является ошибочным. Оснований для принятия такого решения не имелось, так как течение незаконного нахождения заявителя вне части вплоть до времени рассмотрения настоящего дела в суде первой инстанции не прерывалось. Поскольку выплатой Музалевскому С.В. денежного довольствия в ограниченном размере права заявителя командованием не нарушались, оснований для отмены оспариваемого приказа не имелось.

Не имелось у суда оснований и для возложения на должностное лицо обязанности по представлению заявителя к досрочному увольнению с военной службы по  подп. «а» п. 3 ст. 51 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе».

В соответствии с разъяснениями, содержащимися в п.6 Постановления Пленума Верховного суда РФ №9 от 14 февраля 2000 года (с изменениями от 6 февраля 2007 г.), существенным нарушением условий контракта со стороны федерального органа исполнительной власти, в котором федеральным законом предусмотрена военная служба, может быть признано такое нарушение, из-за которого военнослужащий лишился возможности осуществлять свои конституционные права, либо нарушение, лишающее военнослужащего или членов его семьи возможности воспользоваться наиболее значимыми для них правами, социальными гарантиями и компенсациями, предусмотренными законодательством о порядке прохождения военной службы и статусе военнослужащих.

Необходимость увольнения именно по этому основанию Музалевский С.В. и его представитель мотивировали бездействием командования по представлению заявителя к увольнению в запас в связи с несоблюдением условий контракта со стороны военнослужащего, а также принятием решения о выплате ему денежного довольствия в ограниченном размере.

Как указывалось выше, решение о приостановлении выплаты денежного довольствия, а затем и о выплате его в ограниченном размере было обусловлено длительным неисполнением условий контракта со стороны самого заявителя и его права этими действиями нарушены не были, в связи с чем оснований для расторжения контракта именно по этому основанию у заявителя не имелось.

Увольнение военнослужащих с военной службы по подп. «в» п.2  ст. 51 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе» относится к исключительной компетенции воинских должностных лиц и не зависит от волеизъявления военнослужащего. В связи с этим у суда отсутствовал повод для оценки законности бездействия командования по вопросу увольнения заявителя по названному основанию.    

Какие-либо иные данные, свидетельствующие о допущенных с отношении Музалевского С.В. нарушениях, из-за которых он лишился возможности осуществлять свои конституционные права, либо нарушениях, лишающих военнослужащего или членов его семьи возможности воспользоваться наиболее значимыми для них правами, социальными гарантиями и компенсациями, в материалах дела отсутствуют.

Следовательно, отказ должностного лица в расторжении контракта в связи с нарушением его условий со стороны Министерства обороны РФ в данном случае соответствовал требованиям закона.

В Кассационную коллегию 
Московского окружного военного суда 
119002, г. Москва, Арбат, д. 37 
Тел.: (499) 241-07-21; 

Административный истец:
адрес эл.почта :
Административный ответчик:

адрес эл.почта :

Кассационная жалоба 

 Рязанский гарнизонный военный суд 16 апреля 2018 года в решении   2а-18/2018   по Административному исковому заявлению о связанного с увольнением Меня с военной службы, исключением из списков личного состава воинской части, неправильным подсчетом выслуги лет и невыплатой денежного довольствия, отказал. 

МОСКОВСКИЙ ОКРУЖНОЙ ВОЕННЫЙ СУД в апелляционном определении от  12.07.2018    33а-650/2018,  решение Рязанского гарнизонного военного суда отменено в части с вынесением нового решения. Однако по отношению ко мне были применены правовые последствия ст. 337 УК РФ, с чем я соласится не могу, так как : 

С решениями и определениями вышеуказанных судов я не согласен так как в соответствии с гражданским законодательством, суд обязан разрешать гражданские дела на основании Конституции Российской Федерации, международных договоров Российской Федерации, федеральных конституционных законов, федеральных законов, нормативных правовых актов Президента Российской Федерации, нормативных правовых актов Правительства Российской Федерации, нормативных правовых актов федеральных органов государственной власти.Считаю, что решения судов не соответствует действующему законодательству и сложившейся судебной практике, подлежит отмене по следующим основаниям. 

Основаниями для отмены или изменения судебных постановлений в кассационном порядке являются существенные нарушения норм материального права или норм процессуального права, которые повлияли на исход дела и без устранения которых невозможны восстановление и защита нарушенных прав, свобод и законных интересов, а также защита охраняемых законом публичных интересов. Отсюда сущностью моей жалобы , является применение ко мне правовых последствий уголовного преступления, которого Я не совершала, и отсутствие мотивировки подобных решений.  

Суд указал : «Как видно из постановления об отказе в возбуждении уголовного дела от 26 июля 2017 года, следователь военного следственного отдела СК России по Рязанскому гарнизону майор юстиции Наумов отказал в возбуждении уголовного дела в отношении Воробьевой (Распоповой) по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 337 УК РФ, на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, то есть в связи с отсутствием в деянии состава преступления.» в тоже время в соответствии с «Уголовным кодексом Российской Федерации» от 13.06.1996 N 63-ФЗ
Статья 337. Самовольное оставление части или места службы
«1. Самовольное оставление части или места службы, а равно неявка в срок без уважительных причин на службу при увольнении из части, при назначении, переводе, из командировки, отпуска или медицинской организации….. 3. Самовольное оставление части или места службы, а равно неявка в срок без уважительных причин на службу продолжительностью свыше десяти суток, но не более одного месяца, совершенные военнослужащим, проходящим военную службу по призыву или по контракту, —
наказываются ограничением по военной службе на срок до двух лет, либо содержанием в дисциплинарной воинской части на срок до двух лет, либо лишением свободы на срок до трех лет.
4. Деяния, предусмотренные частью третьей настоящей статьи, продолжительностью свыше одного месяца —
наказываются лишением свободы на срок до пяти лет.»  Также 

Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 3 апреля 2008 г. N 3 «О практике рассмотрения судами уголовных дел об уклонении от призыва на военную службу и от прохождения военной или альтернативной гражданской службы» указано : 

Как неявку в срок без уважительных причин на службу военнослужащих, проходящих военную службу по контракту (части 3 и 4 статьи 337 УК РФ), следует понимать не только неявку при назначении, переводе, из командировки, отпуска или лечебного учреждения, но и неприбытие указанных лиц на службу ко времени, установленному регламентом служебного времени или приказом (распоряжением) командира (начальника)    В тоже время судам представлено личное дело из которого становится очевидным, что командованию воинской части было достоверно известно , о моем местонахождении, об указании командования прибыть для решения вопросов дальнейшего прохождения службы в распоряжение Командующего Московским военным округом. 

К тому же из исследованных судами материалов , становится ясным , отсутствие состава преступления по статье 337 УК РФ, и постановлениями об отказе в возбуждения уголовного дела , от 26 июля 2017 года, 11 сентября 2017 года, 6 июля 2017 года. Однако МОСКОВСКИЙ ОКРУЖНОЙ ВОЕННЫЙ СУД в апелляционном определении от  12.07.2018    33а-650/2018 , без какой либо мотивировки , применил в отношении меня правовые последствия самовольного оставления части , связанной с учетом выслуги лет и выплаты денежного довольствия. Говоря о мотивированности судебных решений,  судами не приведены причины, по которым он отверг те нормы права и доказательства, на которые Я ссылалась в обоснование своих доводов. В результате Я подвергнута незаконным санкциям со стороны органов государственной власти , за преступление , которое я не совершала, и моя вина установлена приговором суда, а также в совершении которого Я не признавалась. 

В соответствии с вышеуказанным и 
на основании статьи 318 КАС РФ, 

ПРОШУ: 


1. Отменить решение  Рязанского гарнизонного военного суда 16 апреля 2018 года в решении   2а-18/2018  
2. Отменить апелляционное определение Московского гарнизонного военного суда от  12.07.2018    33а-650/2018,   

Приложения: 

1. Копия решения   Рязанского гарнизонного военного суда 16 апреля 2018 года в решении   2а-18/2018  
2. Копия апелляционного определения  Московского гарнизонного военного суда от  12.07.2018    33а-650/2018,   
2. Копия квитанции уплаты государственно пошлины – 150 рублей.

дата ————— подпись ————— 

ВЗЯТКА 

КЛЕВЕТА 

Правила, регулирующие поведение людей, действия социальных групп, коллективов, организаций, в своей совокупности составляют социальные нормы. Социальная норма — это правило социально значимого поведения членов общества. Целостная, динамическая система социальных норм является необходимым условием жизни общества, средством общественного управления, организации и функционирования государства, обеспечения согласованного взаимодействия людей, прав человека.

К социальным нормам относят экономические, политические, правовые, моральные, религиозные, эстетические и другие нормы.

Социальные нормы по своей природе означают определённый стандарт поведения. При выделении разновидностей норм учитывается способ осознания и регулирования поведения, формы санкций за несоблюдение норм.

Человек, в своём поведении может либо придерживаться этих норм, либо отступать от них. Однако, несоблюдение ряда социальных норм вызывает применение различных санкций в отношении лица их нарушившего. Применение санкций регламентируется различными документами, принятыми в данном обществе, с учётом его особенностей (национальных, территориальных и др.). В нашей стране санкции за нарушение правовых норм (правонарушения) определяются Уголовным Кодексом, Кодексом об административных правонарушениях, Гражданским Кодексом.

Правонарушение, есть нарушение права, акт, противный праву, его нормам, закону. Совершить правонарушение — значит «преступить» право.

Каждое отдельное правонарушение конкретно : оно совершается конкретным лицом, в определённом месте и времени, противоречит действующему правовому предписанию, характеризуется точно определёнными признаками. Вместе с тем все антисоциальные явления, имеют общие черты.

Социальные явления, обуславливающие правонарушения, называются причинами и условиями. Под причиной понимается явление (или их совокупность), порождающее другое явление, рассматриваемое, как следствие. Связь между причиной и следствием носит закономерный характер, означающий, что данная причина, в соответствующих условиях вызывает определённое следствие.

Таким образом, правонарушение — это сознательный, волевой акт общественно опасного противоправного поведения.

Общественная опасность, вредность правонарушений характеризует их как отрицательные социальные явления. Отрицательной оценки заслуживает и лицо, совершившее правонарушение.

Всякое правонарушение — это деяние, т.е. действие или бездействие. Действие — акт активного поведения (кража, драка, взятка, пьянство в рабочее время и т.п.). Оно может состоять в произнесении определенных слов (клевета, оскорбление, призыв к насильственным антиобщественным деяниям, пропаганда национальной вражды и розни и т.п.). Бездействие признается деянием, если по служебному долгу или по ситуации нужно было что-то сделать, но сделано не было (прогул, халатность должностного лица, бесхозяйственность руководителя госпредприятия, проезд без билета в общественном транспорте, оставление человека в опасном состоянии без помощи и т.п.).

Любое правонарушение противоправно, представляет собой нарушение запрета, указанного в законе или в подзаконных актах, либо невыполнение обязанности, вытекающей из нормативно-правового акта или заключенного на его основе трудового или иного договора.

Законом определены отдельные ситуации, когда деяние формально подпадает под признаки противоправного, но по существу не опасно и не вредно для общества и потому считается правомерным. В уголовном и в административном праве предусмотрены обстоятельства, при которых лица, совершившие противоправные действия, не подлежат ответственности. Это «необходимая оборона», определяемая как «действие при защите государственного или общественного порядка, прав и свобод граждан от противоправного посягательства путём причинения посягающему вреда» (ст.19 Кодекса об административных правонарушениях РФ, ст. 37 ч.1 УК РФ ) и «крайняя необходимость», т.е. «действия для устранения опасности, угрожающей государственному или общественному порядку, если эта опасность при данных обстоятельствах не могла быть устранена другими средствами, если причиненный при этом вред является менее значительным, чем предотвращенный» (ст.18 Кодекса об административных правонарушениях РФ, ст. 39 ч.1 УК РФ). Обстоятельствами, исключающими противоправность некоторых деяний, является их малозначительность, исполнение служебных или профессиональных обязанностей (обязанностей пожарного, врача, работника органов охраны общественного порядка и т.п.), обоснованный риск и другие обстоятельства, указанные в законодательстве.

Правонарушение является виновным деянием. Вина — это психическое отношение лица к собственному поведению и его результатам, в котором выражено отрицательное или легкомысленное отношение к праву, к интересам общества и государства, к правам и свободам других лиц. Поскольку право регулирует волевое поведение людей, о правонарушении можно говорить только тогда, когда от воли человека зависело — поступить правомерно или неправомерно, и избран второй вариант в ущерб первому. Соответственно не являются правонарушениями, хотя бы и противоречащие праву, деяния малолетних, а также лиц, признанных невменяемыми (тех, кто во время совершения деяния не могли отдавать себе отчет в своих действиях или руководить ими вследствие душевной болезни или иного болезненного состояния). Не является правонарушением и так называемый несчастный случай — причинившее вред происшествие, ставшее результатом стечения объективных обстоятельств, исключающих чью-либо вину.

Вред — непременный признак каждого правонарушения, Характер вреда может различаться по объекту, размеру и другим признакам, но правонарушение всегда имеет социальный вред. Он может иметь материальный или моральный характер, быть измеримым или нет, более или менее значительным, ощущаемым отдельным человеком, коллективом и обществом в целом. Та или иная характеристика вреда зависит от видов нарушенных интересов, субъективных прав, объекта правонарушения.

Наличие вреда является необходимым социальным признаком всякого правонарушения, обусловливающим все правонарушения в качестве общественно опасных деяний.

Общественная опасность преступлений состоит в том, что они наносят вред правопорядку, общественным и личным интересам. Безвредных или безразличных для государства, общества, граждан правонарушений не существует, а следовательно не может быть иных преступлений, кроме общественно опасных. Правонарушения различны по степени вредности и степени общественной опасности.

Понятие общественной опасности, а значит, и противоправности, может распространяться только на сознательные, волевые виновные действия людей. Причинение вреда в результате действий сил природы, невменяемых, недееспособных и случайного (невиновного ) поведения можно характеризовать понятием «опасности», а не «общественной опасности»

Правонарушение может составить только акт поведения, внешне выраженный правонарушителем. Нельзя считать правонарушением не проявленные через поступки мысли, чувства. Мыслительные процессы не регулируются правом, но их появление в поведении может иметь юридическую квалификацию. Деяние обусловлено сознанием и волей человека. Именно благодаря сознанию действие обретает характер человеческого поведения. Без сознания и воли нет поведения, поступка, деяния, а, значит, нет и правонарушения.

Правонарушением является деяние деликтоспособного лица. Деликтоспособностью называется признанная законом способность лица сознавать значение своих противоправных действий и нести за них юридическую ответственность. Деликтоспособны все вменяемые лица, достигшие определенного возраста (за совершение некоторых преступлений — с 14 лет, за остальные преступления и за административные проступки — с 16 лет) (ст. 13, 14 Кодекса об административных правонарушениях РФ и ст.20 УК РФ).

Юридической наукой разработано понятие состава правонарушения, которым называется описание признаков правонарушения по схеме: объект, объективная сторона, субъект, субъективная сторона.

1. Объект правонарушения — круг общественных отношений. регулируемых и охраняемых правом, в котором произошло деяние причинившее этим отношениям вред. Любое правонарушение, даже если оно и не возымело осязательных вредных последствий, наносит вред правопорядку, причиняя урон общественному правосознанию внося беспорядок в урегулированные правом отношении. Особенно вредны правонарушения, оставшиеся безнаказанными.

2. Объективная сторона — характеристика деяния, способа его совершения (группой, систематически, повторно, с применением оружия, специальных технических средств), обстоятельств (во время эпидемии, в военное время, во время стихийных бедствий). Для ряда составов правонарушений достаточно только совершения деяния, хотя бы оно и не повлекло последствий (превышение водителем установлен ной скорости движения, нарушение правил охраны труда, пропане сенце оскорбительных слов, хранение огнестрельного оружия без соответствующего разрешения и т.п.). Если это деяние ловлено вредные последствия, то ответственность за него либо усиливается, либо осуществляется по другому составу, предусматривающему более строгую ответственность.

Другие составы правонарушения включают определение последствия деяния и, соответственно, предполагают установление причинной связи деяния и наступивших последствий (причинение телесных повреждений, доведение до самоубийства, нарушение правил дорожного движения пешеходом, повлекшее повреждение транспортных средств, нарушение правил охраны труда, ставшее причиной производственных травм и т.п.)

3. Субъект правонарушения — тот, кто совершил правонарушение, характеристика правонарушителя. При осуществлении штрафной, карательной ответственности качества лица, совершившего правонарушение, учитываются как обстоятельства, влияющие на степень строгости наказания — смягчающие (несовершеннолетний, беременная женщина и др.) или отягчающие (наличие судимости или неснятого взыскания, состояние опьянения и др.). Рядом составов правонарушений предусмотрен специальный субъект — должностное лицо, военнослужащий, работник транспорта, медицинский работник.

Субъектами некоторых правонарушений могут быть организации. Предприятия, организации, учреждения могут быть привлечены к ответственности за нарушение правил строительных работ, правил охраны природы и др. За имущественные правонарушения отвечают физические и юридические лица. Субъектами правонарушений могут быть органы печати и другие средства массовой информации, распространившие о ком-либо неправильные или порочащие сведения.

4. Субъективная сторона — формы вины. В отношении составов, где деяние квалифицируется без связи с его последствиями, действует общий принцип: «Незнание официально опубликованного закона не освобождает от ответственности за его несоблюдение».

В сложных составах, содержащих описание деяния и его последствий, сверх того важна дифференциация форм вины. Различаются умысел и неосторожность. Правонарушение признаётся совершенным умышленно, если лицо, его совершившее, предвидело его вредные или опасные последствия и желало их наступления (прямой умысел) или сознательно допускало наступление этих последствий (косвенный умысел) (ст.25 УК РФ). Правонарушение признается совершенным по неосторожности, если лицо предвидело возможность наступления вредных или опасных последствий своего деяния, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на их предотвращение (легкомыслие) либо не предвидело возможности наступления таких последствий, хотя должно было и могло их предвидеть (небрежность) (ст.26 УК РФ).

В законодательстве составы правонарушений излагаются по-разному. В уголовном праве детально описаны условия применения уголовной ответственности и наказания, признаки каждого преступления, вид и размеры наказания, которому подлежат те, кто совершит это преступление. Например статья 153 УК РФ гласит: «Подмена ребёнка, совершённая из корыстных или иных низменных побуждений, — наказывается лишением свободы на срок до пяти лет со штрафом в размере от двухсот до пятисот минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осуждённого за период от двух до пяти месяцев». Аналогичным образом проступки и взыскания определены в кодексе об административных правонарушениях. В отличие от этого Кодекс законов о труде детального определения составов дисциплинарных правонарушений не содержит (определен один состав: прогул без уважительных причин, в том числе появление на работе в нетрезвом состоянии), но перечисляет дисциплинарные взыскания, применяемые за нарушение трудовой дисциплины.

В зависимости от характера правонарушений и санкций за их совершение, правонарушения делятся на преступления и проступки.

Преступлениями называются общественно опасные деяния, запрещенные уголовным законодательством под угрозой наказания.

Целью уголовного правосудия признается охрана общества в целом. Поэтому любое деяние, подлежащее уголовному суду, считается общественно опасным.

За преступления применяются наказания — наиболее строгие меры государственного принуждения, существенно ограничивающие правовой статус лица, признанного виновным в совершении преступления (лишение или ограничение свободы, длительные сроки исправительных работ или лишение каких-либо специальных прав, крупные штрафы и др.). «Наказание есть мера государственного принуждения, назначаемая по приговору суда. Наказание применяется к лицу, признанному виновным в совершении преступления, и заключается в ограничении прав и свобод этого лица» (ст.43 ч.1 УК РФ). За особо тяжкие преступления, посягающие на жизнь, применяется исключительная мера наказания — смертная казнь (ст. 59 УК РФ).

Уголовное наказание применяется не только за совершение преступления, но и за покушение, приготовление, соучастие, а по некоторым составам и недонесение о преступлении. Давность привлечения к уголовной ответственности в зависимости от тяжести преступления может достигать пятнадцати лет (к лица, совершившим преступления против мира и человечества, сроки давности не применяются).

В соответствии со ст. 118 Конституции РФ, признать виновным в совершении преступления и назначить наказание может только суд в установленной для того процессуальной форме (уголовно-процессуальный кодекс). Отбывание наказания регулируется специальным (уголовно-исполнительным) законодательством. После отбытия наказания у лица, осужденного за преступление, длительное время (в зависимости от тяжести преступления и соответственно отбытого наказания) сохраняется «судимость» — особое правовое состояние, являющееся отягчающим обстоятельством при повторном преступлении, отражающееся на моральном и правовом статусе лица, считающегося судимым.

Проступками называются виновные противоправные деяния, не являющиеся общественно опасными, влекущие применение не наказаний, а взысканий.

Проступки различаются по видам отношений, в которые они вносят беспорядок, и по видам взысканий, которые за них применяются.

В соответствии со ст.10 Кодекса об административном правонарушении «административным правонарушением (проступком) признается посягающее на государственный или общественный порядок, государственную или общественную собственность, права и свободы граждан, на установленный порядок управления противоправное, виновное (умышленное или неосторожное) действие или бездействие, за которое законодательством предусмотрена административная ответственность». К административным правонарушениям относятся проступки в области охраны труда и здоровья, окружающей среды, памятников истории и культуры, нарушения ветеринарно-санитарных правил, правил, действующих на транспорте, нарушения общественного порядка и др.

За совершение административных правонарушений могут применяться предупреждение, штраф, лишение специального права (права управления транспортными средствами, права охоты), исправительные работы (до двух месяцев), административный арест (до 15 суток) и др. Административное взыскание может быть наложено не позднее двух месяцев со дня совершения правонарушения. Административные взыскания, а также органы, уполномоченные рассматривать дела об административных правонарушениях, производство по делам о них и порядок исполнения постановлений о наложении административных взысканий определены кодексом об административных правонарушениях.

Дисциплинарным проступком называется нарушение трудовой, служебной, учебной, воинской дисциплины.

Кодексом законов о труде предусмотрены такие дисциплинарные взыскания, как замечание, выговор, строгий выговор, перевод на нижеоплачиваемую работу или перевод на низшую должность на определенный срок, увольнение. Уставами о дисциплине предусмотрены еще некоторые виды взысканий, соответствующие специфике воинской службы, работы в гражданской авиации, на железнодорожном транспорте к др. Дисциплинарная ответственность судей, прокуроров и некоторых других категорий должностных лиц регулируется специальными положениями. Дисциплинарное взыскание применяется администрацией предприятия, учреждения, организации не позднее одного месяца со дня обнаружения проступка; взыскание не может быть наложено позднее шести месяцев со дня совершения проступка. Давность дисциплинарного взыскания (как и административного) — один год.

Гражданские правонарушения — причинение неправомерными действиями вреда личности или имуществу гражданина, а также причинение вреда организации, заключение противозаконной сделки, неисполнение договорных обязательств, нарушение права собственности, авторских или изобретательских прав и других гражданских прав.

Гражданские правонарушения влекут применение таких санкций, как возмещение вреда, принудительное восстановление нарушенного права или исполнение невыполненной обязанности, а также других правовосстановительных санкций.

Особым видом правонарушений является создание пpотивоправного состояния — самовольное вселение или строительство, удержание чужой вещи, заключение противозаконной сделки, издание не- законного акта, нарушающего права граждан или возлагающего на них не предусмотренные законом обязанности и т.п. Эти и аналогичные правонарушения влекут применение правовосстановительных санкций.

Нормы, определяющие составы правонарушений и санкции за их совершение, называются запретительными нормами. Они предусматривают действия, которые право стремится не урегулировать, а предупредить и пресечь. По существу, запреты адресованы не всякому и каждому, а тем лицам, которые склонны к совершению противоправных деяний и воздерживаются от них из боязни санкций. Поэтому в уголовном кодексе, в кодексе об административных правонарушениях и других нормативных актах многие запреты обозначаются не как предписания, а как указание на наказуемость определенных деяний («заведомо незаконный арест — наказывается…», «умышленное убийство — наказывается…)», «повреждение телефонов-автоматов — влечёт наложение штрафа…», «за нарушение трудовой дисциплины администрация предприятия, учреждения, организации применяет следующие дисциплинарные взыскания…»).

По способам охраны правопорядка санкции делятся на два основных вида: правовосстановительные и штрафные, карательные.

Правовосстановительными санкциями определяются возмещение имущественного вреда, ущерба (гражданско-правовая ответственность, материальная ответственность рабочих и служащих), отмена противоречащих закону актов и сделок, а также непосредственное принуждение, применяемое государственным аппаратом для реализации невыполненных обязанностей и пресечения противоправных состояний (выселение, изъятие, принудительное исполнение др.). Законодательством не ограничено число правовосстановительных санкций, применяемых для устранения последствий правонарушения, поскольку предел их реализации — восстановление нарушенных прав, исполнение невыполненных обязанностей, ликвидация противоправного состояния.

Штрафные, карательные санкции применяются за проступки (дисциплинарные или административные взыскания) или за преступления (уголовные наказания). Эти санкции, рассчитанные на применение с учетом обстоятельств дела и личности правонарушителя, носят относительно определенный характер, определяя либо альтернативу подлежащих применению принудительных мер, либо их пределы. При применении штрафных, карательных санкций за несколько правонарушений общим правилом является поглощение (полностью или частично) менее строгого наказания более строгим. Применение штрафных, карательных санкций порождает состояние наказанности (судимость, наличие дисциплинарного или административного взыскания).

Понятия права, правонарушения и санкции неразрывно связаны по той причине, что одна из главных задач права — защита общества (или его господствующей либо наиболее влиятельной части) от вредных или опасных деяний. Право потому и обеспечивается (охраняется) государственным принуждением, что его существование обусловлено наличием в обществе противоречивых интересов, конфликтов, столкновений, для предупреждения и пресечения которых необходимо применение принудительных мер. Поэтому любая правовая система содержит определения правонарушений и санкций за их совершение.

Основные принципы законодательного определения запретов и санкций за их нарушение формировались в процессе развития и обсуждения уголовного права, определяющего наиболее строгие меры государственного принуждения. Эти принципы относятся не только к уголовному праву, но и ко всему вообще законодательству, определяющему составы правонарушений и санкции за их совершение.

Общепризнанным принципом наказания за преступление является принцип законности или правовой обоснованности, по которому правонарушением признается лишь деяние, которое до его совершения было запрещено законом, вступившим в силу и доведенным до всеобщего сведения.

Важным принципом определения составов правонарушений и санкций является соразмерность преступления (проступка) и наказания (взыскания). Этот принцип сложился в противовес практике устрашающих жестоких наказаний за все вообще правонарушения, свойственной средневековью.

Международными пактами запрещены наказаний жестокие, бесчеловечные, унижающие достоинство, присущее человеческой личности («Наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, не могут иметь своей целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства». Ст.7 УК РФ). В странах, которые не отменили смертной казни, смертные приговоры могут выноситься только за самые тяжкие преступления. Для лиц, лишенных свободы, должен быть предусмотрен режим, существенной целью которого является их исправление и перевоспитание.

Наказания и взыскания не должны противоречить системе социальных ценностей, принятых в данном обществе. Кроме того, они должны быть согласованы с наказаниями (взысканиями) за другие правонарушения. Если, например, грабеж или разбой караются так же или даже строже, чем убийство, то человеческая жизнь приравнивается к имущественной ценности, причем стимулируется убийство потерпевшего с целью избавиться от свидетеля. В целом принцип соразмерности означает необходимость дифференциации и согласованности наказаний и взысканий за разные по степени опасности и вредности правонарушения.

Каждый запрет должен быть воспринят общественным правосознанием или, по крайней мере, не противоречить ему, если такое противоречие существует, а запрет общественно необходим, его установлению должна предшествовать широкая разъяснительная работа либо его придется снабдить очень строгими санкциями.

Запрещать можно только деяния, которые могут быть доказаны средствами юридического процесса и пресечены с помощью мер государственного принуждения. В противном случае запреты будут безнаказанно нарушаться, что приведёт к падению авторитета закона и государства. Запретов не должно быть слишком много, в общественном сознании существует некий порог восприятия правовых норм, запретов и санкций за их нарушение. Чрезмерное множество запретов приведет к тому что среди запретов, без которых можно было бы обойтись, затеряются действительно необходимые запреты. Кроме того, когда запретов слишком много — практически невозможно покарать каждое их нарушение и потому складывается представление, что их можно безнаказанно нарушать.

По той же причине нельзя каждый запрет сопровождать чрезмерно строгой санкцией. Если одинаково строго караются разные по степени вредности и опасности правонарушения, у преступника нет стимула воздерживаться от деяний более опасных. К тому же непомерно строгие наказания могут вызывать сочувствие общества к наказанному, породить широкое недоверие к справедливости законодателя, равно как и чрезмерно частое число смягчений наказаний судами при решении конкретных дел, что отрицательно сказывается на авторитете закона. Но и недостаточно строгие санкции неэффективны: если за уклонение от уплаты налогов или за причинение в результате промышленной деятельности вреда природе установлены относительно невысокие штрафы, недостаточен стимул для прекращения противоправного поведения.

В настоящее время серьезной проблемой ряда обществ, в том числе нашего, являются декриминализация и депенализация, под которыми понимаются общее сокращение числа правовых запретов, отмена наказуемости некоторых деяний, а также перевод менее опасных преступлений в разряд проступков.

В ряде стран, в процессе развития уголовного права оказалось, что уголовная ответственность установлена за очень большое число составов правонарушений. Рост преступности, особенно преступности наиболее опасной, организованной, связанной с насильственными действиями, с наркоманией, с терроризмом, с коррупцией государственных служащих, привел к тому, что уголовная юстиция и связанные с ней правоохранительные органы практически не справляются с предупреждением и раскрытием всех преступлений, назначением и исполнением наказаний. Практика показала к тому же, что лишение свободы как основная мера уголовного наказания недостаточно эффективна для исправления и перевоспитания осужденных, поскольку среди отбывших это наказание высок рецидив. В то же время доказана порой большая, по сравнению с наказанием, эффективность применения строгих административных взысканий за менее опасные преступления, особенно те, за которые суды и судьи стремятся применять предусмотренные законом наказания, считая их чрезмерно суровыми. В таких случаях высокий штраф, лишение специальных прав и другие административные взыскания оказываются более действенными мерами, чем судебное порицание или условное осуждение.

Нуждается в пересмотре и сокращении общее число запретов. С усложнением общественной жизни, развитием научно-технической революции возникает необходимость установления новых запретов, определения новых составов правонарушений и санкций за их совершение. Так в новый Уголовный Кодекс РФ введены статьи, предусматривающие наказания за преступления в сфере компьютерной информации (ст.272, 273, 274). В то же время практика показывает устарелость или неэффективность немалого числа ранее установленных запретов, которые либо почти не нарушаются, либо, наоборот, нарушаются почти безнаказанно, потому что меры государственного контроля и принуждения оказались неэффективны для их предупреждения, обнаружения и пресечения.

Серьезной практической проблемой, особенно для нашей страны, является соотношение правовосстановительных и штрафных, карательных санкций. В гражданском обществе в случаях, когда правонарушением причинен урон правам гражданина или организации, первоочередной задачей является восстановление нарушенных прав, возмещение вреда за счет правонарушителя. В тех обществах, где все огосударствлено, даже сфера обслуживания, главное значение придается штрафным, карательным санкциям; поэтому в случаях, когда права гражданина нарушались противоправными действиями работников государственных организаций, он получал не возмещение вреда и убытков, а сообщение о том, что на виновных наложены дисциплинарные взыскания. Формирование гражданского общества повышает значение правосстановительных санкций, применение которых непосредственно служит поддержанию и восстановлению правопорядка.

Наиболее важной задачей борьбы с правонарушениями является их предупреждение, устранение причин и условий, порождающих вредные и опасные для общества деяния или способствующих их совершению. Правонарушения нельзя искоренить, борясь только непосредственно с ними, но существенно уменьшить их число можно и должно. Достаточно очевидно, что число вредных и опасных для общества деяний заметно возросло бы, если бы они не были запрещены, или за них были бы установлены неэффективные санкции, либо, наконец, если бы правовые запреты можно было нарушать безнаказанно. По своему содержанию меры, предусмотренные санкциями, должны иметь целью исправление и перевоспитание правонарушителей, предупреждение совершения новых правонарушений ими (так называемая частная превенция) и иными лицами (общая превенция).

Представляя собой антиобщественное, вредное явление, правонарушения вызывают соответствующее отрицательное отношение. Общество, в лице государства, имеет право и обязано вести борьбу за искоренение правонарушений, причин и условий, порождающих их, во имя обеспечения нормального развития, сохранения правопорядка, охраны общественных и личных интересов, защиты справедливости.

Одним из методов такой борьбы является юридическая ответственность за совершение правонарушений. Меры ответственности устанавливаются или конкретно за каждое определённое правонарушение или в форме перечня санкций, одна из которых применяется за конкретное правонарушение, с учётом обстоятельства дела.

Юридическая ответственность — реакция на правонарушение. Правонарушение — основание ответственности; где есть правонарушение, там есть (должна быть) ответственность; без правонарушения нет ответственности.

Ответственности присущи следующие функции :

ë превентивная (предупредительно-воспитательная) : наказание не только является карой за совершённое преступление, но и имеет своей целью исправление и перевоспитание осуждённых, а так же предупреждение новых преступлений как осуждёнными, так и иными лицами;

ë репрессивная (карательная);

ë компенсационная (восстановительная) : взыскание с правонарушителя причинённого вреда, компенсирует потери потерпевшей стороны, восстанавливая её имущественную сферу;

ë сигнализационная;

Все эти функции взаимосвязаны, проявляются в той или иной степени во всех видах ответственности, проявление одной из них невозможно без проявления других.

Юридическая ответственность направлена на предупреждение правонарушений, воспитание уважения к закону, общественным и личным интересам и представляет собой определённые лишения для правонарушителя.

Юридической ответственностью называется применение к лицам, совершившим правонарушения, предусмотренных законом мер принуждения в установленном для этого процессуальном порядке.

Различаются два вида юридической ответственности, каждый из которых соответствует характеру правонарушения и содержанию санкций за его совершение.

Штрафная, карательная ответственность применяется за преступления либо административные или дисциплинарные проступки. Возникновение и движение этой ответственности протекает только в процессуальной форме и определяется актами государственных органов и должностных лиц, наделенных соответствующими правомочиями. Этот вид ответственности включает следующие стадии:

1. обвинение определенного лица в совершении конкретного преступления или проступка;

2. исследование обстоятельств дела о правонарушении;

3. принятие решения о применении или неприменении санкции, выбор в ее пределах конкретной меры наказания или взыскания;

4. исполнение взыскания или наказания, назначенного правонаpyшителю;

5. своеобразным последствием применения штрафной, карательной санкции является «состояние наказанности» (судимость — в уголовном праве, наличие взыскания — в трудовом и административном), влекущее некоторые правоограничения и более строгую ответственность при рецидиве. К штрафной, карательной ответственности относятся уголовная, административная, дисциплинарная ответственность.

Правовосстановительная ответственность заключается в восстановлении незаконно нарушенных прав, в принудительном исполнении невыполненной обязанности. Особенность этого вида ответственности в том, что в ряде случаев правонарушитель может сам, без вмешательства государственных органов, выполнить свои обязанности, восстановить нарушенные права, прекратить противоправное состояние. На этом основаны дополнительные санкции, применяемые к правонарушителю в процессе осуществления этих отношений ответственности (пени, штрафы, другие меры понуждения). Правовосстановительная ответственность возникает с момента правонарушения и завершается восстановлением (в установленных законом пределах) нарушенного правопорядка. Процессуальные нормы регулируют реализацию этого вида ответственности в случае спора (в суде, арбитраже) или отказа правонарушителя восстановить нарушенный правопорядок (исполнительное производство).

В процессе осуществления ответственности могут применяться предусмотренные законодательством принудительные меры, обеспечивающие производство по делу о правонарушении — меры обеспечения доказательств (обыски, выемки и др.) или исполнения решения (опись имущества или его изъятие и др.), а также меры пресечения (отстранение от работы, задержание, содержание под стражей и др.). Эти принудительные меры носят вспомогательный характер. Их применение зависит от тяжести правонарушения, но не содержит его итоговой правовой оценки (их применением не исчерпывается и не решается вопрос об ответственности за правонарушение), при применении санкции они поглощаются назначенным наказанием, взысканием, принудительным исполнением.

Если общественно опасное деяние совершено в состоянии невменяемости (ст.21 УК РФ), или лицо, его совершившее, заболело душевной болезнью. лишающей возможности отдавать отчет в своих действиях или руководить ими, суд может применить принудительные меры медицинского характера (ст.97 УК РФ), не являющиеся ответственностью (помещение в психиатрическую больницу общего или специального типа). 

В социологии и этике иногда используется понятие «позитивная ответственность» (ответственность за порученное дело, за результат своих действий, предусмотрительность и т.п.). Применительно к правовой сфере это понятие встречается в разных значениях. В области публичного права оно может применяться для обозначения компетенции государственных органов или должностных лиц либо их соподчиненности («ответственность за поддержание общественного порядка», «за подготовку к весеннему севу», «за организации преддипломной практики студентов» и т.п.). К поведению граждан понятие «правовой позитивной ответственности» вообще неприменимо так как позитивная ответственность личности имеет этическое либо социальное, но не юридическое содержание. «Правовой позитивной ответственностью» граждан иногда называют правомерное поведение соблюдение юридических обязанностей и ненарушение запретов.

Составы правонарушений и санкции за их совершение определяет законодатель. Применение санкций за правонарушения — задача правоохранительных органов.

Процесс и порядок расследования дел о правонарушениях и применения за них санкций включает в себя ряд сложных проблем, существенно затрагивающих интересы личности и общества.

Во-первых, законодательство о санкциях и правонарушениях имеет общественное значение лишь в той мере, в какой оно реализуется. Если государственные органы и должностные лица не обращают внимания на правонарушения либо применяют установленные законом санкции не в полную силу, у тех членов общества, которым, по существу, адресованы запреты и санкции, складывается впечатление, что эти (а может быть и многие другие) запреты можно нарушать безнаказанно. В результате правопорядку и правам граждан, авторитету права и государства причиняется немалый урон ростом числа безнаказанных правонарушений.

Во-вторых, существует реальная возможность применения мер принуждения и санкций, предназначенных для борьбы с правонарушениями, к лицам, не нарушавшим правовых запретов. Ни личность, ни общество не могут обойтись без защиты от правонарушителей, а тем самым — без деятельности специального аппарата, охраняющего право от нарушений. Вместе с тем в сфере, где применяется государственное принуждение, общество и личность сталкиваются с рядом тревожных явлений. Государственные органы и должностные лица, расследующие дела о правонарушениях, наделены властными полномочиями, необоснованное и незаконное использование которых может причинить существенный урон правам и свободам личности. Не секрет, что специфика деятельности правоохранительных органов, обязанных оперативно пресекать правонарушения, порой придает расследованию уголовных и иных дел обвинительный уклон. Необходимая для борьбы с правонарушениями тайна дознания и следствия может обернуться отсутствием гласности, попустительством произволу в добывании доказательств и запугиванием лиц, вовлеченных в процесс расследования. Стремление возможно быстрее обосновать обвинение и закончить дело в срок может привести к искусственному созданию доказательств, вплоть до принуждения подозреваемого признать себя виновным в правонарушении, которого он, возможно, не совершал. В результате порой обвиняется невиновный и, наоборот, коррумпированные работники правоохранительных органов имеют немало возможностей освободить от ответственности виновного.

В решении многих из этих проблем существенное значение имеет процессуальное регулирование юридической ответственности, которое подчинено двуединой задаче: каждый правонарушитель должен быть, подвергнут мерам государственного принуждения на основе, в пределах и в рамках закона и меры, рассчитанные на борьбу с правонарушениями, не должны коснуться того, кто не совершил ничего противоправного.

При определении процессуального порядка осуществления ответственности существует такая закономерность: чем строже санкции подлежащие применению, тем более сложны и развиты процедуры исследования обстоятельств дела, подготовки и принятия решения о применении или неприменении санкции. Поэтому наибольше развитие общие принципы юридической ответственности получили уголовном процессе; по тем же принципам осуществляются все виды ответственности.

Основным принципом юридической ответственности является законность. Это означает, что ответственность применяется только за правонарушение, то есть виновное противоправное деяние, coвершённое деликтоспособным лицом.

При осуществлении ответственности, закону, запрещающему какое-либо деяние, не должна придаваться обратная сила уже по той причине, что право, как правило, должного, обращенное в будущее, регулирует волевое поведение людей, соизмеряющих свои поступки с их юридической оценкой (за что наказывать человека, если он не знал, что этот поступок когда-то будет запрещен?). По той же причине должно быть заранее известно, какое именно (в каких пределах) наказание или взыскание будет применено к тем, кто совершит именно, такое правонарушение. Придание обратной силы закону, усиливающему наказание или взыскание, недопустимо потому, что социальное назначение и запретов и санкций (угрозы за их нарушение) состоит том, чтобы повлиять на выбор той или иной линии поведения (если бы знал, что будет караться столь строго — то не совершил бы). Напротив, закон отменяющий запрет или облегчающий наказание, взыскание, обязательно должен иметь обратную силу, потому что строгое наказание за деяние, которое ранее считалось преступлением, а теперь не считается или наказывается менее строго, не только противоречит гуманизму и справедливости, но и уравнивает в общественном сознании, преступные и непреступные деяния, деяния опасные и менее опасные.

Законность ответственности и в том, что исследование обстоятельств дела о правонарушении, применение и реализация санкций, особенно строгих, осуществляется в процессуальной форме, содержащей гарантии объективного рассмотрения и решения дела с обеспечением прав и законных интересов лица, привлеченного к ответственности. Законодательством определены специальные гарантии законности, предупреждающие и пресекающие выход за рамки закона, злоупотребления и ошибки при применении материально-правовых норм (неправильная юридическая квалификация деяния, определение наказания или взыскания вне пределов санкции) и норм процессуальных (нарушение процедуры рассмотрения дела, исследования доказательств, принятия решения, порядка его обжалования и реализации и т.п.).

С законностью тесно связана обоснованность ответственности, под которой понимается :

во-первых, объективное исследование обстоятельств дела, сбор и всесторонняя оценка всех относящихся к делу доказательств, аргументированность вывода о том, было ли совершено правонарушение, виновно ли в этом лицо, привлеченное к ответственности, подлежит ли применению предусмотренная законом санкция;

во-вторых, определение конкретной меры наказания, взыскания, возмещения вреда в точном соответствия с критериями, установленными законом. Как отмечено, штрафные, карательные санкции носят относительно определенный характер, дающий возможность при применении наказания или взыскания учесть обстоятельства конкретного дела (особенности правонарушения, характеристика личности правонарушителя и др.). Выбор конкретной меры наказания или взыскания в пределах относительно определенной санкции должен быть основан на тщательном изучении материалов дела и учете смягчающих и отягчающих обстоятельств.

При применении правовосстановительных санкций также решается вопрос о том, было ли совершено правонарушение, но при конкретизации санкции рассматриваются другие проблемы: об объеме и порядке возмещения причиненного вреда (иногда — о возможности уменьшения или рассрочки выплат), о способе устранения противоправного состояния, о возмещении убытков и ущерба и т.д.

К принципам ответственности нередко относят ее справедливость. Применительно к ответственности этот принцип должен включать прежде всего социально-этическую оценку законодательства, определяющего запрет и санкцию за его нарушение, реализуемую в отношениях ответственности. Суть дела в том, что при самом тщательном соблюдении всех принципов ответственности она окажется несправедливой, если правонарушитель в точном соответствии с действующим законом подвергается чрезмерно суровому либо, наоборот, чересчур мягкому наказанию или взысканию. Иными словами, в основе справедливой ответственности лежит прежде всего соблюдение законодателем принципа соразмерности правонарушения и санкций.

При реализации ответственности о ее справедливости уместно говорить и тогда, когда правонарушителю в соответствии с обстоятельствами дела назначается конкретная мера наказания или взыскания на основе относительно определенной санкции (эта конкретная мера должна быть законной и обоснованной). Наконец, самостоятельное значение принципа справедливости ответственности в том, что за одно правонарушение к виновному может быть применена только одна штрафная, карательная санкция. Международными пактами о правах закреплен принцип, согласно которому никто не должен дважды нести уголовную или иную ответственность за одно и то же правонарушение. Это означает, что никто не должен быть вторично судим или наказан за преступление, за которое уже был окончательно осужден или оправдан в соответствии с законом и уголовно-процессуальным правом.

Этот же принцип относится к применению штрафных, карательных санкций и не противоречит тому, что к правонарушителю, подвергнутому штрафной, карательной ответственности, одновременно применяются правовосстановительные санкции, если его деянием причинен имущественный или иной вред (расхититель не только подвергается наказанию, но и с него взыскивается сумма похищенного; хулиган, разбивший витрину, наказывается за хулиганство и сверх того возмещает причиненный ущерб). Кроме того, само наказание, предусмотренное санкцией, может содержать несколько правоограничений (лишение свободы + конфискация имущества + лишение права занимать определенные должности).

Принципом ответственности является состязательность процесса и право на защиту лица, привлеченного к ответственности.

Этот принцип утвердился в борьбе с феодальным режимом и свойственным ему инквизиционным, обвинительным процессом. Состязательность — важное средство достижения истины но делу о правонарушении и обеспечении обоснованности решения, способ преодоления обвинительного уклона при расследовании дел о правонарушениях, гарантия прав лица, привлеченного к ответственности.

Лицо, которое привлекается к ответственности, т.е. официально обвиняется в совершении правонарушения, находится в фактически неравном положении с обвиняющим его государственным органом, управомоченным применять меры принуждения. Это неравенство в какой-то мере компенсируется состязательностью процесса, возложением на того, кто управомочен привлекать к штрафной, карательной ответственности, «бремени доказывания», т.е. обязанности либо доказать факт правонарушения и совершения его обвиняемым либо прекратить дело и принести извинения. С этим связана так называемая «презумпция невиновности»: каждый человек, обвиняемый в совершении преступления имеет право считаться невиновным, пока его виновность не будет доказана в установленном законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда. Обвиняемый в уголовном процессе, а также привлеченный к другому виду штрафной, карательной ответственности не обязан доказывать свою невиновность. Он имеет право оспаривать факт правонарушения, его юридическую оценку представлять свои доказательства, участвовать в исследовании обстоятельств дела (в том числе в допросе свидетелей обвинения). Государственным органам и должностным лицам запрещено каким бы то ни было способом принуждать обвиняемого к даче показаний . Никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников. Любые доказательства, полученные с нарушением закона, признаются не имеющими силы. Неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого.

Комплекс прав лица, привлеченного к ответственности, дающий ему возможность участвовать в исследовании обстоятельств дела и отстаивать свои интересы, называется — право на защиту. Право на защиту закреплено законом в виде процессуальных прав привлеченного к ответственности, обеспечивающих ему возможность знать, в чем именно состоит обвинение, оспаривать его, участвовать в сборе и исследовании доказательств, пользоваться помощью адвоката, обжаловать применение мер пресечения и другие акты, предшествующие принятию решения, обжаловать само решение и порядок его исполнения и др. Осуществление правовосстановительной ответственности также основано на принципе состязательности, но распределение бремени доказывания иное: потерпевшему достаточно доказать причинение имущественного или иного вреда, невыполнение обязательства, создание противоправного состояния. Подлежащий ответственности может оспаривать факт правонарушения, доказывать правомерность своих действий, причинивших вред, обосновывать свое мнение о размере вреда или порядке его возмещения. К принципам ответственности относится неотвратимость. Как отмечено, установление запретов и санкций за их нарушение имеет смысл лишь при условии, что лица, совершившие правонарушения, привлекаются к ответственности и подвергаются мерам принуждения, определённым санкциям нарушенных правовых норм. Неотвратимость ответственности зависит от подготовленности, компетентности и добросовестности работников, управомоченных привлекать к ответственности и применять санкции. правонарушение, на которое не отреагировали правоохранительные органы, причиняет правопорядку серьёзный урон: безнаказанность правонарушителей не только поощряет их к совершению новых, часто более тяжких правонарушений, но и подает дурной пример другим лицам, особенно нравственно неустойчивым. Поэтому одной из серьезных проблем является обязательная и своевременная регистрация сведений о правонарушениях, возбуждение уголовных дел по факту каждого преступления. Достаточно известно, что в погоне за благополучными показателями некоторые работники органов дознания и следствия порой избегают регистрировать сведения о преступлениях, особенно тех, расследование и раскрытие которых связано с большими трудностями. Немалый урон правопорядку способно причинить и бездействие должностных лиц, попустительствующих совершению административных и дисциплинарных проступков, а также опускающих создание и сохранение противоправных состояний издание незаконных актов, заключение и исполнение противозаконных сделок, самовольное строительство и т.п.).

Своевременность ответственности означает возможность привлечения правонарушителя к ответственности в течение срока давности, т.е. периода времени, не слишком отдаленного от факта правонарушения. Для административных и дисциплинарных проступков такой срок определен в несколько месяцев; по уголовным преступлениям срок давности значительно больше, от двух до десяти-пятнадцати лет в зависимости от тяжести преступления и обстоятельств дела. Давностью ограничено также обращение к исполнению вступившего в законную илу приговора (от двух до пятнадцати лет) или постановления о наложении административного взыскания (три месяца).

При осуществлении ответственности учитываются такие принципы права и морали, как целесообразность и гуманизм. То и дpyroe означает, что лицо, совершившее правонарушение и признанное виновным, может быть полностью или частично освобождено от приме- нения и реализации санкции по тем причинам, что правонарушитель добровольно возместил нанесенный ущерб или устранил причиненный вред, проявил чистосердечное раскаяние, делами доказал свое исправление, в силу чего назначение ему взыскания или наказания либо дальнейшее отбывание назначенной меры нецелесообразно. По мотивам гуманности отношения ответственности могут быть прекращены в случае тяжелой болезни правонарушителя, несчастья в его семье и по аналогичным причинам.

Принцип гуманизма учитывается и при осуществлении правовосстановительной ответственности, но сложность в том, что если государство и его органы вправе простить (помиловать) правонарушителя, смягчив его штрафную, карательную ответственность или вообще освободив от нее по основаниям, указанным в законе, то там, где нарушены права частных или юридических лиц и речь идет об их восстановлении — право отказа от осуществления ответственности принадлежит только тем, чьи права восстанавливаются посредством такой ответственности. Однако и здесь по просьбе лица, привлеченного к ответственности, при наличии уважительных причин возможны по решению суда или других правоохранительных органов изменение порядка исполнения, отсрочка и рассрочка платежей, снижение размеров выплат.